«Жизнь быстротечна, и лишь благие дела сможем мы взять с собой за двери гроба».
Николай Петрович Шереметьев.
Как часто мы обижаемся на Бога: и тут встретили зло, и тут обидели нас… Почему? Ведь мы молимся!
Нужно понимать, что молитва не изымает нас из земной жизни. Проблема воспитания мира, как вытекает отсюда, остаётся важнейшей в жизни человечества.
Часто именно православные попадают между молотом и наковальней: с одной стороны, они знают, что прежде всего необходимо смирение, а с другой стороны – почему Господь не избавляет людей от страданий и несправедливости? Да, мы должны смиряться и всё терпеть, но нам очень плохо. Почему Господь это не исправит?
Меж тем, все достаточно просто. Смирение православного человека выражается прежде всего в терпении и неотступности от своих идеалов. Трудно, тяжко, но православный не станет лгать и поощрять ложь, не станет воровать и поощрять воровство, не станет заниматься ростовщичеством… Даже если на данный момент так проще выжить. Православный проявит смирение и терпение в трудностях, но не скажет: да ну его, это трудно даётся, потому всё брошу. А что даётся сложнее всего? Нести в мир, полный зла, добро.
Да, мир до сих пор полон зла. Человечество, хотя и говорит о Боге, но осталось ветхозаветным: око за око, зуб за зуб… Человечество постоянно старается применять силу в отношениях друг с другом. Не поддаться этому есть великое терпение, великое смирение. Это есть новозаветные отношения между людьми. Православным нужна твёрдость духа, чтобы отстаивать Новый Завет в отношениях мира. Мир земной, увы, построен на страхе и силе. А мировое зло процветает на человеческой покорности. Кто сильнее, тот и прав. Кто богаче или кто начальник – тот и умён. Немалое смирение требуется, чтобы сказать самому себе: нет, я не буду отступать от заповедей Божьих, я вынесу всё, но постараюсь остаться Божьим человеком.
Теория непротивления злу насилием потому и является искажением православия, что даёт волю злу. Зло распоясывается, страдают люди, а человек, думающий о себе, что он верующий, говорит: буду терпеть зло. Ведь в этом и есть моё православие. Так мы заключаем православие в тюрьму, в коробку своих убеждений. И оно постепенно теряет силу своих крыльев, разучивается летать, становится приземлённым, тяжелым и обременительным для людей. Да, есть ситуации разные. Есть ситуации, когда человек просто физически не может противостоять злу. Тогда он противостоит ему духовно, как, например, мать Мария, которая вошла в печь крематория вместо другой женщины, надев платье с её номером. До освобождения Равенсбрюка оставалась всего неделя. До того, как мать Мария попала в Равенсбрюк, она была участницей Сопротивления. Она спасает архив Бунина, прячет и вывозит еврейских детей, пытается передавать
продукты заключённым… Вот оно, православное смирение: пусть моя жизнь подвергается опасности, но я не могу изменить Господу, не могу потерять человеческий облик, не могу не служить Богу и людям. И когда ее арестовали саму, и она уже не могла бороться против фашизма, она умерла, спасая хотя бы одну человеческую жизнь.
Обратим внимание: у православных видно разделение на две группы. Одни – это потребители. Часто озлобленные потребители. Вынь да положь, раз я верую. Не дают люди, так давай Ты, Бог! А зачем тогда веровать, если Ты не помогаешь? Другая группа – напротив: они считают необходимым что-то делать самим. Они понимают, что сами собой Божьи Заповеди не будут культивироваться среди человечества. То есть, необходимо кому-то не только показывать пример в их соблюдении, но и необходимо пытаться помочь другим исправиться. Поэтому во все времена просветительское служение было у этой категории людей в почёте. Просвещением могли заниматься священники, монахи, миряне… Они открывали школы, библиотеки, переписывали, позже печатали и распространяли книги, открывали школы иконописи, странноприимные дома, больницы.
А вспомним ветхозаветных пророков! Они вещали Божьи истины, предупреждали о грехе, рискуя жизнью. Их ненавидели, гнали, убивали камнями… ссылали в ссылку, как новозаветного Иоанна Златоуста… А они не сдавались.
Такие люди никогда не скажут Богу: и вот почему Ты эти безобразия допустил? Почему всё так несправедливо? Они скажут иное: как же мы, я это допустили/допустил? Это необходимо изменить, как бы ни было трудно. Нужно с терпением и смирением все трудности выдержать, но долг человеческий выполнить. А в чём он, долг? Самому стать образом Божьим и помочь другим так же стать образом Божьим. А когда что-то получится, такие люди не бахвалятся, а приносят Богу благодарение за то, что Он их поддержал, дал ума и силы на тернистом пути.
Мы часто говорим: уныние — грех. Но может ли обычный человек прожить жизнь на земле без уныния? Конечно, нет. Уныние уже потому будет охватывать человека, что, как известно, самая неблагодарная работа – менять мир. Себя менять трудно, кого-то другого почти невозможно. И человека охватывает уныние: труд неподъёмен! Но опять же… Уныние унынию рознь. Один утрёт слёзы, помолится: Господи, дай сил идти дальше! – и продолжит своё дело. А другой озлобится, бросит свой труд и будет только брюзжать и осуждать мир: там нет ничего хорошего, люди все злы… я изнемогаю в бесполезном труде, а Ты ничего не делаешь!
Бог сотворил мир для нас. То есть, активными делателями, созидателями, творцами в сотворённом для нас земном мире далее должны быть мы, а не Господь. Каждый из нас творит и меняет не только самого себя, но и мир вокруг себя. А вот уж в какую сторону…За это и предстоит ответить каждому на Страшном Суде.
Кирилл Михайлов.
