Архимандрит Киприан Керн

Родился в Туле 23 мая 1899 года. В 20-е годы эмигрировал из России в Сербию. Умер 11 февраля 1960 года в Париже. Его известные труды – «Антропология святого Григория Паламы», «Литургика», «Отец Антонин Капустин», «Крины молитвенные», «Восхождение к Фаворскому свету» и многие другие.
Остановимся на тех мыслях архимандрита Киприана, кои видятся особенно важными для нас сейчас − в пору размышлений над издательскими трудами в 10-летний юбилей православного журнала.
Наше общее дело можно назвать литургическим. Кто-то спросит: отчего так? Журнал не имеет ничего общего с Литургией. Архимандрит Киприан объясняет: слово «литургия» в древнегреческом языке означало «общее дело». Таким образом, литургия – это не только Евхаристия, а любое совместное дело, христианское дело. Литургическое общение – общение не только во время Евхаристии. Потому все мы – читатели, благотворители, авторы, редакция, благословляющие нас священники – в течении 10 лет совершали свою литургию: наш журнал «Уроки веры».
Проблема современных верующих людей – в достаточно сильной неграмотности. Даже на саму Евхаристию многие прихожане смотрят лишь как на обряд. А что есть обряд? «Бессодержательное внешнее действие», — пишет в своём труде «Литургика» архимандрит Киприан. Заметьте: бессодержательное! Действие чисто внешнее, не имеющее для участвующих в нём особого смысла: делаю, потому что повторяю то, что все делают, потому что раньше так делали. Так же многие люди относятся и к творчеству: это просто «блажь», которая иной раз от нечего делать посещает некоторых людей. Но если бы они были заняты серьёзным делом, то не занимались бы стихами, песнями… К поэтам, писателям, композиторам, музыкантам издавна относились с лёгким пренебрежением. Часто бывает и так: в молодости люди уделяют внимание творчеству, а потом, в зрелые годы, машут рукой и говорят: да не до этого уже!
Но мы трудились не бессодержательно и не бессмысленно. Мы литургически совершали очень нужное дело! И смысл создания журнала, где авторы – простые люди, глубок. Почему? Это нам объяснит труд архимандрита Керна «Антропология святого Григория Паламы».
Что есть антропология? Это изучение человека. Что же есть человек и для чего он живёт? Многие христиане привыкли унижать человека и человеческие ум, плоть, чувства. Думают, что так «больше смирения». Но верно ли думать подобным образом? Это псевдодуховность, не настоящая, но лживая духовность. Не умея, а точнее, не желая, подняться выше над самим собой, человек оправдывается: мол, что с плотяного сердца возьмёшь? «Прах и кал» мы есть. И потому наше дело – по жизни лишь плакать и скорбеть о своих грехах. Но удивительную особенность замечает архимандрит Киприан: чем выше подвижник, тем выше он ценит человека! Высоким подвижникам Господь более и более открывает тайны человечества. В человеке заложена загадка богословия!
Было бы Боговоплощение, если бы Адам не согрешил? Да! Оно определено от века Предвечным Советом. Прежде сложения мира Предвечным Советом было изволено, чтобы Сын Божий стал Сыном Человеческим. Ошибочно полагать, что Бог, сокрушаясь о падении своего любимого чада Адама, решил в конце концов, едва не от безысходности, принять плоть и сойти на землю в облике человека. Плоть никак не может умалить человека, поскольку изначально она предназначена быть соединённой со Словом Божиим. Через плоть человек соединён с Богочеловеком. Бог во Плоти вознёсся на Небеса. Образ Божий дан не Ангелам, но человеку. Ошибка стараться представить Бога как образ Ангельский. Ангелы лишь служебные духи. А человеку дана способность сочетаться с Богом. Через что? Через сам образ плотской и через дар творчества. Человеку дано продолжить дело Божие на земле. Господь творил, доселе делает и нам заповедал творить.
«Монофизитство, несомненно, типично восточная и типично монашеская ересь. Характерно, что Восток породил докетизм, энкратизм, манихейство и монофизитство. Соблазн малокровного, худосочного аскетизма легко мог завлечь именно пустынножителей, и они-то именно с такою непримиримостью и кинулись в омут христологического спора. И, как уже было выше указано, если Халкидонский орос победил Евтихову ересь догматически, то самая жизнь, народное сознание, умонастроение церковного обывателя не всегда до конца преодолевало умонастроение монофизитства психологического.
Зачарованность бесплотным, ангелоподобным, или, точнее, тем, что казалось и воспринималось как подлинно духовное, была слишком сильна. Не могли, не хотели уступать человеческому, плотскому, тварному того, что в Предвечном Совете было предопределено, как достойное сочетания со Словом Божиим, достойное для освящения и прославления. На религиозное сознание легло некоторое боязливое отношение к человеку и плоти.»
Господь творит из ничего. Мы творим, имея нечто: это могут быть сочетанные частицы Богом данной материнской и отцовской плоти – рождение ребёнка; может быть материя, из которой мы создаём предметы, ранее не существовавшие; а могут быть тайные энергии творческого Духа Параклита, Духа Творчества и Красоты, улавливаемые нами… и изливающиеся из нас в виде музыки, стихов, духовных размышлений, написанных нашей рукою икон и картин…Да, человеку дано продолжить дело Бога – творить и украшать мир.
Чем более ясно мы осознаём своё богоподобие, тем более проникаемся в Божественные тайны. Человек есть связь мира, связь космоса. Человеку во Вселенной, сотворённой Богом по Любви, предлагается важное предназначение: развивать Вселенную и наполнять её добротой, красотой, гармонией, разумом, новыми творениями.
Святой Григорий Палама собрал открывшиеся ему тайны человеческого богоподобия и сказал, что человек есть самый дорогой и прекрасный цветок мироздания, ибо человек сам может творить. Но наш творческий дар, который роднит нас с Творцом, налагает на нас великие обязанности, которые с гордостью рядом не живут.
Для чего всё же человеку дана жизнь? Чтобы по жизни он прошёл, прежде всего, как творец. И прежде всего – творец своей собственной жизни. Личная жизнь в руках каждого человека! Никакой фатум, никакая «судьба» и «на роду написано» не смогут взять человека в плен. Человеку дана свобода сотворить жизнь такой, какой он её видит, какой хочет. А как же «всё по воле Божией»? Но именно по воле Божией мы и творим жизнь на земле сами! Да, человек не может себе прибавить на локоть роста и все волосы сочтены. Но человеку дан дар свободы. И это и есть воля Божья: чтобы мы сами строили свою жизнь. Быть творцом собственной жизни – повеление Бога человеку.
Свобода наша не абсолютна и не родня анархии. У нас есть Сверхначало, с которым мы должны жить в гармонии. Сам же дар свободы, размышляет архимандрит Киприан, таит в себе проблему. Дар свободы нам дан несвободно, но принудительно! Нас никто не спрашивает при рождении: ты хочешь сам делать свою жизнь или хочешь, чтобы тебя по жизни водили? Ты хочешь быть свободным или хочешь жить по чужим распоряжениям? Мы несвободно выбрали свободу. И в этом кроется трагедия для человека до той поры, пока он не осознал свои величие и богоподобность. Именно поэтому нам, порою, очень хочется всё переложить на Бога и представить себя несвободным, заложником у Бога: так Бог дал – не везёт по жизни! Так Бог дал: — много бед по жизни!
Но Бог творил нас не для бед. Нам нужно самостоятельно победить рабство диаволу. Человек может приблизиться затем к Первообразу, к Первоисточнику Света. К этому призваны все люди. Потому люди и именуются святыми – светлыми. Так называют всех нас во время Евхаристии: Святая – святым! Наша задача при земной жизни – как можно полнее усовершенствовать себя и помочь в личном усовершенствовании другим людям. Как и с помощью чего? В первую очередь через наше творчество.
Творить – это не просто дар Бога человеку, это задание Бога для человека: творить нечто новое, совершенствуя всё вокруг себя. Ангелы служат любви. А человек творит любовь. С любовью. Творчество есть величайшая тайна жизни. И мы находимся внутри этой тайны, совершаем её, даже не вполне понимая сию тайну. Вдохновение – энергия Параклита; вдохновение – наш проводник по земному пути.
Творчество дано человеку не просто как дар, но как послушание. Святой Григорий Палама радостно и восторженно учит о человеке. И этот гимн человеку повторяет архимандрит Киприан («Восхождение к Фаворскому свету»): » У Паламы в одной из его проповедей есть очень восторженное место, в котором он говорит о воплощении Слова Божия. Им перечисляются многие цели вочеловечения: чтобы мы не превозносились, что сами по себе победили свое рабство диаволу, чтобы Слову стать посредником, согласующим свойства обоих естеств, чтобы разрушить узы греха, чтобы показать любовь Бога к нам, чтобы стать примером унижения, чтобы сделать людей сынами Божиими и т.д. В очень длинном перечислении этих целей, в таком патетическом нарастании своего богословского вдохновения, он заканчивает небывалым в святоотеческой литературе таким прославлением святой телесности: «чтобы почтить плоть, и именно смертную плоть, чтобы высокомерные духи не смели считать и думать, что они честнее человека и что они смогут обожиться вследствие своей бесплотности и кажущегося бессмертия…» Это можно считать исключительным по высоте и, может быть, единственным в аскетике христианства гимном человечеству и плоти. Каким смелым и решительным протестом против тусклого и чахлого восприятия жизни и твари должен показаться этот вдохновенный возглас из безмолвия афонской пустыни, с равноангельных высот монашеского подвига!
И в самом деле, такая твердая вера в человека открывает необозримые и светлые дали. Тогда возможно и осмысленно нравственное совершенствование, тогда благословенно и творчество, тогда не зря дан нам разум, слово, чувства, тяготение к прекрасному.
Святая Троица есть Неопалимая Купина вечно горящей любви. Такое именно символическое понимание ветхозаветного образа дает нам святитель Григорий Палама в своей XI беседе на Честный Крест.
Бог есть неисследимая пучина тайны и бездна несказанного и непостижимого. Следовательно, и созданный по этому Божественному образу человек носит в себе печать этого непостижимого и эту тайну. Человек есть таинственная криптограмма, которую никто никогда не сможет до конца разгадать и удовлетворительно прочитать. И все происходящее из этой тайны и загадочности, то есть в том числе и проблема творчества, его смысл и оправдание, – все это проникнуто тайной, приближаться к которой нам дозволено, но постичь до конца не дано.
Думаем, что если богословствующая мысль и призвана не бояться вопрошать и думать, если она не должна укрываться от волнующих и трудных проблем, то все же у какого-то предела она должна смириться перед непостижимым, должна преклониться перед закрываемой ангельскими крыльями тайной и умолкнуть…»

Творчество человека – бездна тайны. Человеку следует творить, пользуясь даром Слова, приближаться к Богу. Ефрем Сирин учил, что нужно войти в себя. И когда мы войдём сами в себя, мы увидим, сколько творческих сил нам дано, сколь талантов отпущено нам Творцом. Жить и не творить человеку нельзя, потому что человек Богоподобен. Именно поэтому жизнь без различного вида творческой деятельности – грех. Каждому отпущены самые разные дары и подобает их при земной жизни развить, приумножить, совершенствуя жизнь на земле.
Не будем лениться, не будем страшиться. Нам дано счастливое послушание творить и быть в этом деле подобными Первообразу – Богу!