Отцу духовному
Однажды жизнь закончилась уже,
и началась опять у аналоя,
когда в моей негаданной беде
ты принимал участие живое.
И был я как евангельский слепец
чудесно чьи потом открылись очи;
Молю тебя, духовный мой отец,
не забывай про чад ни днем ни ночью.
Стой на посту доверенном Творцом.
Спасай нас заблуждающих и грешных.
Спасай нас от беды, и будь отцом
в своих молитвословиях неспешных.
Входите в Церковь тихими шагами
Входите в Церковь тихими шагами.
Входите в церковь с радостной душой,
поскольку здесь за Царскими Вратами
другая жизнь, и мир уже иной.
Здесь Божий Храм и на молитву с Богом
приходим мы оставив грешный мир;
Здесь нам покажут верную дорогу
и пригласят на невечерний пир.
Здесь вкусишь ты плоды Святаго Духа,
и здесь поймешь, что все еще не жил.
Что самая главнейшая наука,
чтоб в сердце всех и каждого любил;
Что здесь притворство Богу не угодно,
поскольку в нем самом неправды нет,
здесь истина доступна и свободна,
а где притворство — там свободы нет.
Входите в Церковь тихими шагами,
входите в Церковь с радостной душой,
поскольку здесь за Царскими Вратами
другая жизнь, и мир уже иной
Научи меня, Боже, любить
Научи меня, Боже, любить.
Чтоб уже никого не обидеть.
Чтобы все терпеливо сносить,
чтобы в ближних хорошее видеть.
Чтобы сердце больное свое
от страстей и гордыни очистить,
чтобы имя святое Твое,
призывать непрестанно в молитве.
Чтобы волю Твою познавать,
Чтобы силой Твоей укрепляться,
чтобы верить, надеяться, ждать,
чтобы чадом Твоим называться.
Научи меня, Боже, любить,
Тихость сердца ничем не тревожить;
Крест нательный достойно носить,
и крест жизненный с верою тоже!
Пой псалмы неспешно
Пой псалмы неспешно, друже,
ум и душу услади.
Тихой песни очень нужно
сердце тихое внутри.
Чтоб словам пророка вторить
и его речам внимать,
чтобы Бога славословить
и врагов одолевать.
Чтобы пеньем ежедневно
ленный дух свой укреплять,
чтобы ангелов смиренно
этим в помощь призывать.
В сем большое утешенье
для себя находит тот,
кто с усердным псалмопеньем
каждый божий день живет.
Не нужно мне ни серебра, ни злата
Не нужно мне ни серебра, ни злата;
Ни пышных одеяний, ни похвал,
а только, чтобы Бог меня когда то
в селения Небесные призвал.
Чтоб Ангел мой всегда со мной был рядом,
чтоб в церковь я всегда могла прийти;
Чтоб я была не за ее оградой,
а, с Божьим милосердием, внутри.
Попали во мне страсти, Господи
Попали во мне страсти, Господи,
попали во мне злые помыслы,
чтобы слышать в сердце голос Твой
и бежать от чужого голоса.
Чтоб дорогой идти спасительной
от лжепастырей защити меня,
потому что цена ошибок их
может к вечной вести погибели.
Заблуждается мир о истине
Слово Божие не вместив в себя,
плотью водится, плотски мудрствует
не юродствует, а безумствует.
Забери меня, Христе Боже, мой
из ночей земных в светлый мир иной.
Страшных бед избавь, от зверей спаси,
как овчу меня на плечах неси.
Когда Господь терпел такие муки
Когда Господь терпел такие муки
ни мне ли за грехи свои страдать?
Когда Ему к кресту прибили руки
как я могу на что-нибудь роптать?
И Он терпел как страшно согрешала,
и ожидал когда остановлюсь;
Он мне стучал, а я не открывала,
а ныне о спасении молюсь.
И благодарно Богу я за это,
что Он меня в грехах не погубил,
что Он пришел в больное сердце это,
и от греха меня освободил.
Не торопитесь вашими словами,
не торопитесь этой жизнью жить.
Когда мы глухи, то чрез боль и раны
Бог по Отцовски с нами говорит.
Все угодное Богу сбывается
Все угодное Богу сбывается.
Бог дохнул и творит человек.
Даром Божьим талант называется,
и людей не талантливых нет.
Все мы разные, все мы любимые,
и по-разному верим и ждем.
Только в Боге бываем едиными,
и Его благодатью живем.
Потрудись, душа, ещё немного
Потрудись, душа, ещё немного.
Ты должна пройти весь этот путь.
Сильный духом тот, кто всю дорогу
на конец пути хотел взглянуть.
Сильный духом тот, кто, погашая
пламень ада, плакал над грехом,
кто, слезами поле орошая,
колос Веры вырастил на нём.
Кто, с креста на этот мир взирая,
Божьей Славы сладость возлюбил,
кто, себя невольно распиная,
душу уже в вечность сохранил.
Кто своих грехов проказу знает
и всегда невольником живёт,
кто на Милость Божью уповает
и с надеждой день последний ждёт.
Потрудись, душа, ещё немного.
Ничего другого не желай,
как приятной жертвой стать для Бога.
Хлебом чистым Богу стать желай.
Не тревожься,мама, что я встала рано
Не тревожься,мама, что я встала рано.
На душе все та-же разболелась рана.
И душа все плачет, и на сердце горько,
я сегодня, мама, не спала нисколько
Я сегодня,мама,думала о рае
и о том,как трудно на земле бывает;
Что ,бывает, словом люди убивают,
что бывает взглядом сердце разрывает.
Тяжело мне,мама, что не знаю сколько
мне среди напастей подвизаться столько.
Что нас ждет с тобою на земле,родная?
Только знаю,мама, есть страна другая:
Высоко на небе,где не хватит взгляда
город есть прекрасный окруженный садом,
в нем река теченьем ускоряет волны,
в нем святых селенья от скорбей свободны.
Там никто не плачет, там никто не болен,
там большой и малый счастлив и доволен.
Там дома из злата и красивых камней,
и у всех одежда драгоценных тканей.
Город тот сияет несказанным светом,
Ангелы и люди вместе в граде этом,
Это, мама, раю, несказанный раю
я туда всем сердцем, мама, поспешаю.
Все, кто любят Бога путь туда находит,
и никто со злобой в город тот не входит.
Тесно здесь и трудно, скорбь одолевает,
а печаль по рае сердце согревает.
Нам туда с тобою поспешать бы дружно.
Ничего другого брать с собой не нужно.
Не грешить бы только, Бога славословить,
и незримый храмик в сердце Богу строить.
И пускай все стрелы враг тогда в нас мечет
Бог все наши раны вскорости залечит.
Кто живет по жизни в сердце с божьим страхом
Он за тех воюет с этим супостатом.
Высоко на небе, где не хватит взгляда
город есть прекрасный окруженный садом.
Нам туда с тобою поспешать бы дружно,
ничего другого брать с собой не нужно
Не жалко дней былых и настоящих
Не жалко дней былых и настоящих,
не жалко то, что многими забыт,
а жалко то, что чувствам приходящим,
как дом без окон был всегда открыт.
Что правды жизни всей не разумея
в себе тепла нисколько не хранил,
и над огнем горящим руки грея
пустым и хладным к этой жизни был.
И вот когда сгустился сумрак ночи
всю прелесть жизни разумом отверг,
как прах и пепел перед взором Отчим
себя на волю Божию поверг;
И лишь тогда душа моя согрелась,
когда я к Божьей Милости приник
и презирая суетность и тело
для жизни вечной заново возник.
И вот теперь я каждое мгновенье
переживаю чуткостью души
и в мире с Богом, как Его творенье
живу в сердечном плаче и тиши.
не жалко дней былых и настоящих,
когда согрет Божественным теплом,
в себе имея Дух Его горящий
могу других согреть своим теплом.
Не силюсь я Любовь умом понять
Не силюсь я Любовь умом понять,
сокрыты от меня ее вершины,
могу я только плакать и стенать,
что узы от греха неразрешимы;
Могу я только следовать душой
в томленье нераскаянного сердца-
как может прах беседовать с Тобой?
Как я могу Любовию согреться?
Не спи душа в рассеянности дней
и не склоняйся к самооправданью,
Бог может дать Любовию своей
все, что не мыслит бедное созданье;
И для того открою сердце я
и с сокрушенным духом возрыдаю-
все, то, чего не чаяла душа
от Бога обнищавши принимаю.
Всегда в молитве о живых
Небесной силой осиянна
среди гонения и слёз,
в военном мужнином кафтане
спасалась ты в любой мороз.
А было время, пышных балов,
ты украшением слыла,
и жизни горестной не зная
в любви и радости цвела;
Но горе болью не спросило
и вырвав нежный этот цвет
с особой лютостью носило
тебя по свету много лет;
А ты, на Бога уповая,
терпела сердцем эту скорбь
и, скорой смерти ожидая,
несла в страдании любовь;
И боль чужая нестерпимой
была тебе уже тогда,
когда и жалкой, и гонимой
среди обидчиков жила;
И крест скорбей, как дар сокровищ
на свете горько поносив,
для всех была Андрей Петрович,
безумство мира обличив…
И вдалеке земных метелей
храня молитву на устах,
всё претерпевши, мати Ксения,
моли сегодня за меня;
Чтоб тусклый свет от жизни
прежней
не заслонял небесный свет,
и я к желанному спасенью
несла с терпеньем скорбный крест.
Чтоб в вере стойко укреплялась
и жизнью будущей жила
и чтоб надежды тихой малость
на сердце горестном жила;
Чтоб никогда следы обиды
не затоптали этот цвет,
и я жила душой открытой
на Божий мир и Божий свет.
Под покровом всех святых
Хранят угодники святые
своим щитом Святую Русь,
её красоты луговые
и родников целебный вкус;
Хранят они своим покровом
родные веси от небес,
где сами в подвиге суровом
несли своих страданий крест.
Не оставляют нас, убогих,
благословляют и хранят,
и взором, полным боли скорбной,
из мира горнего глядят.
Полна земля скорбей и стонов,
но если мы её сыны-
живой душою, да с поклоном
принять любовь её должны;
И святость Родины вбирая,
не покидать родимых мест,
в наследство детям оставляя
святых отцов святую честь;
Хранить великую державу
и, под покровом всех святых,
жить и работать в Божью Славу!
и солью быть родной земли.
Ивушка
Закачались ивы под ветрами,
моют косы ивушки в воде,
мать моя стоит под образами
и рыдает Богу обо мне;
Что рыдаешь, мати дорогая?
не снимаю крестик я с груди,
и душа наполнена до края
словом нескончаемым- Прости!
Ты прости, что рядом у иконы
я с тобой сегодня не стою,
а на берегу кладу поклоны
воспевая Родину свою;
Широко раскинулась, родная,
и легко на берег воды шлёт,
не печалься, мама дорогая,
что меня на этом свете ждёт.
Ивушка кудрявая склонилась
и полощет косами в воде,
как же хорошо, что мне случилось
на такой родитися земле.
Русское сердце
Нет печали сердцу на просторе,
вольна ширь нескошенных полей,
как легко берёт любое горе
пядь любая Родины моей.
Выйду в поле, в полдень поле стонет
от жары колосьями звеня,
как душа моя в хлебах утонет
не могу я этого понять;
Близко всё и всё ее роднится,
всё своим ей хочется назвать,
и летит она за всякой птицей
сколько может птицу видеть взгляд.
Нет границ внутри большого сердца,
всем оно и дышит, и живёт-
На Руси в состав любого теста
щедро добавляется любовь;
От того и сладость каравая,
и любовь к земле своей родной,
что живешь ты, сам того не зная,
колосом на пажити земной.
Один несмелый воробей
Один несмелый воробей
смотрел за стайкою друзей,
как дружно, весело они
клевали зёрнышки свои;
И хоть голодным очень был,
к ним приближаться не спешил,
боясь, что вдруг его толкнут,
или прожорой назовут.
Но крикнул старый воробей
ему задорно:- Не робей,
сейчас все зёрна подметут,
а ты сидишь голодным тут;
Там, где рассыпана еда,
и ты скорей спеши туда,
а воробьёв не сторонись,
а ближе стайкою держись;
Когда мы все — одна семья,
кто здесь обидит воробья?-
они — такие же как ты,
всё те же перья и хвосты;
А если невзначай толкнут,
всё безопасней будешь тут,
чем в одиночестве своём,
будь храбрым, бойким воробьём.
Когда ты, братец, в стороне,
то этим вред чинишь себе-
и кошка может утащить,
и всё голодным будешь жить;
Ты воробьишек не робей
и будь средь прочих посмелей,
тогда тебя не заклюют
и от зерна не оттолкнут…
И от таких его речей
оставил страхи воробей.
Пони
У маленькой лошадки
поникла голова,
что вырасти большою
не сможет никогда;
И грустно на высоких
взирая лошадей,
она всегда горюет
об участи своей:
Что грива не такая,
что ножки коротки,
Что все она в забаву
для малой ребятни;
Что вот она катает
тележку за собой
и никогда не станет
лошадкою большой.
И от таких раздумий
все чаще, все сильней
ей кажется завидной
судьба у лошадей.
А лошадь из упряжки
взирает на нее
и думает, как сладко
у пони житие-
Катает ребятишек
и в малости своей
не знает, как жестока
судьба у лошадей…
Как часто мы с тобою
глядим на жизнь других,
и, как такая пони,
не видим благ своих.
Кто ближний мой?
Кто ближний мой? А тот, кто раны
мои охотно обвязал,
кто на дефекты и изъяны
моей души не указал;
Кто мои немощи слагает
себе на плечи, и несёт,
кто меня другом называет
и в жар любви своей берёт.
Кто ближний мой? А кто с дороги
меня локтём не оттолкнул,
кто в своих чаяньях высоких
других людей не обманул,
кому на труд всей жизни нива,
и душ голодных перечёт,
тот, кто заботливо и с миром
о Правде истинной живёт.
На крыльях бабочки
Средь солнца и травы, весенней песней,
бесшумно в тихом воздухе парят
восставшие от кокона принцессы,
оглядывая дивный свой наряд;
Тончайшей ткани шёлк неповторимый
несёт их в радость солнечного дня,
и радость их счастливым переливом
счастливым тоже делает меня.
Не знала ещё куколка слепая,
что бабочкою выпорхнет на свет,
и, гусеничный кокон надевая,
глядела грустно бабочкам вослед;
И вот теперь своим вторым рожденьем
она не помнит прежнею себя,
и, раскрывая крылья, с наслажденьем,
парит в потоке лёгком бытия…
…………………………….
Прекрасен мир, когда прекрасны крылья,
и потому, не глядя на себя,
одним нечеловеческим усильем
на этих крыльях улетаю я.
Умывал котенок лапкой
Умывал котенок лапкой
ушки, глазки, хвостик-
от сметаны белой сладкой
пухлый стал животик.
Он от сытости разлёгся
на хозяйском тапке,
но уснуть не удаётся
от ворчанья бабки;
Всё гремит она посудой,
чашками и ложкой
и ругает, что есть силы,
старенькую кошку-
то, что скатерть в черных лапах,
что сметаны нету,
и зовет себя растяпой
громко бабка эта.
А котенок в мягком тапке
сонно свесил ножку
и смотрел на то, как бабка
тряпкой лупит кошку.
Святая Русь
От чего ты, Русь любимая,
Потеряла облик свой?
От того, что правят силою
И без сердца над тобой;
Ширь твою измерив метрами,
А не крепостью любви,
Разоряют километрами
Все сокровища твои.
А народ твой горько учится
Беспрепятственно грешить,
И живут то, как получится,
Ни чтоб Богу угодить.
Стонет Русь под колокольнями
И рыдает у крестов,
Нахлебалась каши вольныя
До надломленных хребтов;
Не услышишь здесь — сударушка,
Всюду ходят господа,
Кабы русскою хозяюшкой
Чисто вымела метла?!
Да вернулось время славное
На избранный Божий путь-
Было царство Государево,
И опять Святою Русь.
Пронесутся птицы
Пронесутся птицы,
прокричат тревожно-
Чем ещё под небом
напитаться можно?
И увидев поле
спелое пшеницы,
дружно приземляясь,
радуются птицы;
Так я в алчбе жажду
себе твердой пищи,
и в осаде вражьей
Божий голос слышу;
и питаюсь жадно
в временных оковах,
душу оживляя
Его Вечным Словом.
Первым снегом припорошит
Первым снегом припорошит
Тёмны улицы зима,
Входит голосом гармошка
В погрустневшие дома.
Всякий слышит переборы
И тому от сердца рад,
Начался без уговора
Этот песенный уклад;
Летом улицей на речку,
А зимою в круг дворов,
Птичкой девичье сердечко
Упорхнёт на хоровод…
Всякий слышит песнь трёхрядки
И участливо вздохнёт:
Знать, в деревне всё в порядке,
Раз гармошечка поёт.
На высоте любви
Ещё находим прежние дела
И вещи подтверждающие бытность,
Зайдётся в сердце нежная струна
И возвращает, что не возвратится;
И тихо слёзным облаком найдёт,
Соединяя временные дыры,
Какой-то день, какой-то прежний год
В глухие стены старенькой квартиры.
Не понимая радость или боль,
На высоте любви не различая,
Встречаю тех, кто жили здесь со мной,
И долго, долго их не отпускаю.
Сокровище
Нет, в горных рудниках и шахтах,
Ни там, где прииски петляют
На мелководье малых речек,
Искать сокровище не надо;
Оно лежит в глубинах сердца,
Как мощь и сила водопада,
И рвётся гибнущего света
Очистить смрад потоком правды.
Ни то сокровище, что жадно
И ненасытно ловят взглядом,
Не находя душе покоя
Вкушая ад бездонной жажды;
А то, что против всех устоев
Ураненное злобы жалом
Находит гнойники надменья
И чисто их опустошает.
Живой укор
Как ходят те среди других,
На ком легли печати их?
Запечатлен словес итог
И закрепился приговор.
Стоит презрение стеной
И кто нарушит тот покой?
Всё б хорошо, да совесть жжёт –
Кто там всю правду разберёт;
А может зря такой сюжет,
А может, и вины-то нет? –
Да нет! – идут сомненья прочь –
Ничем уже тут не помочь;
Пусть остаётся всё, как есть,
Ведь не моя страдает честь…
Но только, ох как, неприять
За сердце держится опять;
Случайных встреч не отведёшь,
Когда близёхонько живёшь;
А неприятно видеть как,
Того, на ком твоя рука…
Язык скрепляет договор –
Готов другой душе позор;
Но если б больше не встречать
На ком позорная печать…
А он ещё не отвернёт,
Да всё прямёхонько идёт;
Через заставы и посты –
Наветов злые языки,
Клевет зубастый чистокол –
Живых людей живой укор.
Тишина
Есть на земле живая тишина,
Средь густоты налаженного гула,
Она отдохновения полна
И движется безмерно и бесшумно.
Хранит она глубины бытия
И, открывая светлые высоты,
Поможет осознать, что значит «я»,
И значимость вещественную «кто ты».
Она — хранитель ясной чистоты
И зримого беззвучного урока,
Что нет в подлунном мире пустоты,
Но всё в нём от единого потока;
И в тихую задумчивость войдя,
Не пребываешь грустно-одиноким,
А тайну созерцания храня,
Всё ближе и яснее видишь Бога.
Туда, где любят
Желанье скрыв, ищу опоры точку,
И закусив, как лошадь, удила,
Хочу туда, где любят, очень, очень,
Всем сердцем, всей душой хочу туда.
Не избежать житейския стремнины,
И ветер рвёт ещё одно «прости»,
Я путь прошла почти наполовину,
А может на конце, уже, пути.
За малый вздох иду к Тебе Святому,
Прими, Создатель, беглую рабу,
А мир терзает душу по живому,
И рвётся псом вцепиться на ходу;
И нет душе другого утешенья,
Как только в тихой гавани молитв,
И сердца радость в редкие мгновенья,
Как Отчий зов, взыскательный: «Иди!»-
И радость та вливает силы снова,
Отдать борьбе последние часы,
И зрит душа Живого Бога Слова
И райские заветные сады.
В мире нет чужого горя
В мире нет чужого горя,
в мире нет чужой беды,
метроному боли вторя,
оживаешь сердцем ты.
Не пройдёт слеза какая
не замечена тобой,
боль чужую облегчая,
обретёшь в душе покой.
Нет на свете дела больше,
как других из бед спасать,
и скорбящему, чем можешь,
в трудной доли помогать.
Ничего важнее нету
эту боль остановить,
и к измученному сердцу
нежный пластырь приложить;
Добрым словом и участьем,
просто чуткостью своей
ты ему подаришь счастье,
может первый, на земле.
И когда, слезу встречая,
равнодушно не пройдёшь,
то по правде поступаешь,
и как человек живёшь.
Послушание
Вот, было дело, Ангел непрерывно,
Людских прошений возносил молитвы,
Их нёс к престолу Божию, трудился,
С земли на небо снова торопился.
Увидел он тут Ангела другого,
Что не спешил с молитвами до Бога,
А так сидел всё время неподвижно,
Лишь утешаясь собственной молитвой.
Тогда спросил его: -Ты что сидишь-то
Совсем без дела здесь и неподвижно?
Я мимо столько раз уже промчался,
А ты хотя бы раз один поднялся;
Вздохнул тот тяжело и отвечает,
Когда-то мой черёд ещё настанет?
Мне дали послушание такое
Нести благодарения до Бога.
Мама
Никто не будет так любить, как мама,
никто не будет так тебя прощать,
и пусть ты негодяй отпетый самый,
но и такого с болью любит мать.
Хранят ее глаза твои тревоги,
и, боль всегда готовая понять,
она в ответ дает любви так много,
что ты не в состоянии принять;
И лишь потом, израненный годами,
хвативший холод сердцем до бела,
ты узнаешь, какой горячей мамы
любовь к тебе, оглохшему, была;
И крест, которым в спину провожая,
она тебя крестила из дали,
и жизнь твою теперь оберегает,
и освещает все, что впереди.
Не охватишь Русь руками
Не охватишь Русь руками,
От того она в душе
С золотыми куполами
Зацелована уже.
Коль с оглядкой не живётся,
Значит, с верою живи,
По добру любовь даётся-
По любви добро твори.
Затворяют думы небо,
Не печалься, как живёшь,
Как ты голым народился,
Так раздетым и уйдёшь.
Жадно в сердце собирая
От любви и по любви,
В сердце благость сохраняя,
Человеком поживи;
Как легко душе-то будет,
На земле уже как рай,
Да с открытым сердцем к людям
Кажду травку обнимай.
Не охватишь Русь руками,
От того она в душе
С золотыми куполами
Зацелована уже.
Твори добро
Твори добро, а Бог во всем поможет,
и силы даст и скорби утолит,
и все, что ты имел, еще умножит,
и весь твой род за то благословит.
Твори добро тому, кто обездолен.
Дели с другим работ твоих плоды,
и этим ты исполнишь Божью волю,
и Он благословит твои труды.
И если боль чужую чутко слышишь,
и помогаешь ближним из любви-
смотри тогда, ни Сам ли Он, как нищий,
берет руками хлеб с твоей руки?
Так, раздавая, с Богом собираешь,
а Он тебя заботливо хранит,
и там спасет, где ты не угадаешь,
и там, где ты не знаешь, защитит.
Старый сказ на новый лад
От деревни до деревни,
Избегая всяких бед,
Под уздцы с лошадкой верной
Шли дорогой внук и дед.
Видя слабые коленки,
Умягчился над внучком
И, входя в одно селенье,
Посадил его верхом.
А народ-то, им на встречу,
Стал внучка его журить:
− Сам сидит, а надо б деду
Лошадёнку уступить…
Дед с ответами, шутливо.
Слез внучек, а дед в седло.
Заезжают сиротливо
В незнакомое село.
Тут опять народ ругаться:
− Посмотрите, мал пострел,
Где же сил ему набраться,
Когда дед, как барин, сел…
Слез дедуля, только крякнул,
Лошадёнку под уздцы,
И сказав: − Пусть знают наших…
Дальше пешими пошли.
Входят в новую деревню,
Людям вежливо поклон.
А деревня их за стремя −
В смех и грубый разговор:
− Что с собой лошадку тянешь?
Не устал идти, старик? −
Тот беззубый рот осклабил
И со вздохом говорит:
− Вот на то они и люди,
Чтоб по разному судить,
А спокойней, детка, будет
Без такой оглядки жить…
От деревни до деревни,
Избегая всяких бед,
Под узцы с лошадкой верной
Шли дорогой внук и дед.
Колеблется свет в лампадке
Колеблется свет в лампадке
и радость в спокойной душе,
какою особенно сладкой
бывает она в тишине.
Когда в моей комнате старой
ожившие лики с икон
с любовью глядят, согревая
меня из небесных окон.
И сердце легко и свободно,
и радости большей не жду;
И можно просить что угодно,
но я ничего не прошу.
Аллилуйя!
Я оставлен, Боже, всеми.
Аллилуйя!
Я отвержен и презренный.
Аллилуйя!
Я к Тебе идти желаю.
Аллилуйя!
В своей горести стенаю.
Аллилуйя!
Ты — Спасителю погибших.
Аллилуйя!
Стук Твой в сердце своем слышу.
Аллилуйя!
Жизнь свою Тебе вручаю.
Аллилуйя!
Тебя, Боже, прославляю.
Аллилуйя!
