Что мы подразумеваем под словами «гонения на веру»? Конечно, аресты, казни, ссылки, запрет в служении, разрушение храмов…. И прочие бедствия. Но если мы обратимся к наследию Иоанна Златоуста, то усвоим: гонения бывают разные. Какие? Что они влекут за собой? Какие имеют последствия для церкви?
Для начала – немного истории. Иоанн Златоуст родился вскоре после принятия Миланского эдикта. В 313 году в Милане встретились императоры Константин и Лициний. Они законодательно утвердили, что в Римской империи, как в восточной, так и в западной части, законны как языческая, так и христианская вера. Гонения на христиан пошли на спад. И вот, казалось бы, возможное время расцвета христианства, которое из гонимого оказалось официальной и законной религией… В эту эпоху становления христианской веры, как государственной религии, родился и возрастал будущий святитель.
Что же мы можем наблюдать в эту эпоху мира, покоя и благоденствия? Во-первых, очень быстрый рост числа христиан. Это радостное событие! Но… так ли? Когда христианство было гонимо, Христа исповедовали только те, кто был предан Господу до последнего вздоха, до мозга костей, кто был готов отдать жизнь, отдать душу за ближнего и за Господа. Гонения ушли. Христианство привлекает своей новизной. Оно… просто входит в моду! Язычество отвергнуто не потому, что люди стали приходить к истине, к пониманию первоначала мира и жизни, а просто потому, что старое уже наскучило и приелось, а вот новая религия – она оказалась на волне, стала набирать популярность. Уже многим казалось, что быть язычником – отстало и немодно. А прослыть христианином – это, если выражаться на современном молодёжном жаргоне – «круто». И вот эти новоявленные «христиане» хлынули широким потоком в Церковь Христову. А ведь собор людей – это единое Тело Христово! Новоявленные, новообращённые модники оскверняли Тело Господне.
Мы часто осуждаем иконоборчество. Широкую дорогу оно проложило себе с 6 века, хотя началось многим раньше. Но забываем о том, что против икон прежде всех боролись… монахи-христиане, глубоко и чисто верующие в Господа. Отчего же такой парадокс? Чем иконы не угодили монахам? Не иконы. А языческое отношение к ним и нецеломудренная демонстрация фальшивой веры на публике. Нередко можно было видеть модников в одежде, разукрашенной иконописными сюжетами, ликами Господа и Богородицы. Монахи восстали. Постепенно иконоборчество разрослось, утратило первоначальную суть и стало вообще бороться против всякого использования икон. Длился этот период в активном виде более трёхсот лет, но отголоски его доходят и до наших дней. Но! Удивительно, что и причина, толкнувшая монахов на иконоборчество, не изжита и так же до сих пор царствует в нашей церкви. Печально… Яркие примеры неправильного использования икон – всевозможные браслеты, подвески к ключам, наклейки на пасхальные яйца, платки и проч. – всё это представляет собой изображение икон, но ничего общего не имеет со смыслом иконы и целью её существования. Если назначение истинной иконы – быть проводником в иной мир, то цель существования вещей, разукрашенных иконами – приобретение денег, выручки в торговле. Вот и всё. Но торговля – это не христианство!
Иоанн Златоуст возмужал и вырос в эпоху становления христианства, как религии государственной, в эпоху становления так называемой симфонии – объединения церковной и государственной власти. Но ещё помнили люди годы гонения, еще не высохла кровь, пролитая мучениками за Христа. И святитель видел, насколько разнятся представления о вере у тех, кто погиб, отстаивая свои убеждения, и у тех, кто благоденствует и называет себя модным словом «христианин».
Иоанн Златоуст становится лучшим оратором своей эпохи и лучшим и самым бесстрашным учителем нравственности. Главная его тревога: «безопасность есть величайшее гонение на благочестие».
Каковы главные враги человеческой души в миру? Во-первых, богатство. Оно «липкое». Человек быстро к нему привыкает. А самое главное – праведно можно быть лишь чуть-чуть богаче соседа… Допустим, если вырос в саду более богатый урожай и его удалось удачно продать… если глиняные горшки у меня красивее расписаны и их лучше берут люди…ну, и так далее… Но так можно опередить соседа в богатстве совсем на немного! А вот если у соседа халупа, а у меня дворец – то уже ясно: что-то бесчестное лежит в основе этого богатства!
Но богатство мирян – это полбеды. И личное дело каждого. Хотя… слова «моё, твоё» — нехристианские! Однако главная беда, если церкви начинают заниматься соревнованием в богатстве и убранстве. Даже если священник или епископ не берёт себе ни гроша и абсолютно беден, а все средства вкладывает в убранство храма… — это неправедно. Сам священник может быть даже нищим – это его личное дело. Но рядом с церковью живёт вдова с малыми детьми, или калека, или старики… У них нет сил строго поститься и жить только на корке хлеба и воды. Они болеют и умирают. И полезнее для церкви – помочь обездоленным, нежели золотом украшать стены и потолки церковного здания. Храм – это небо на земле. Возможно ли его украсить земными вещами? Храм – это знак единения всего мира в одно целое. А что общего у золота и голодного нищего? «Спаситель во время Тайной Вечери дал своим ученикам пить не из золотой чаши, а подарил им заповедь любви друг к другу. Помимо всего прочего, богатство происходит из неравенства, а, следовательно, из несправедливости.»
Епископ Иоанн восстаёт против роскоши храмов и монастырей, обличая монахов и священников в отступлении от канонов нравственности, канонов церкви. Так он наживает себе врагов среди своих.
Иоанн Златоуст всегда свою жизнь сверял со Священным писанием. Говорится ли где-то, что при сотворении мира Господь сотворил раба и свободного? Нет. Именно поэтому отнятие у человека свободы и обращение его в раба есть дело богопротивное. Увы, Иоанн констатировал с горечью: рабство живёт, потому что при грехопадении человек впал в рабство греха. А упав в грех, он решил грех узаконить для своего комфорта. Поэтому рабство существует в государстве на законном основании, опирается на порочную мораль, испорченную нравственность. Ликвидировать его силой через революцию – это не даст результата, потому что раб и свободный просто поменяются местами. Но христианин… Как он может быть рабовладельцем, если осознанно называет себя последователем Христа? Ведь Господь сотворил человека свободным.
К сожалению, и земная власть является следствием греха. Человек в своей свободе решил, что имеет право на грех. Если такого человека ничем не ограничить, то он натворит много бед для ближних. Государство призвано поставить человеку рамки свободы, выходить за которые недозволительно. Вот только одинаковыми они должны быть для всех без исключения!
Как же должен действовать священник, находясь внутри института власти? «Царь принуждает, священник убеждает. Один действует повелением, другой советом…»
Не насилие, а слово – инструмент воздействия на человека, приличный для лица духовного. Не через приказ, не через насилие, но через убеждение прийти к обоюдной любви и согласию – так и только так возможно относиться духовным лицам как в своей среде друг ко другу, так и к мирянам.
Сердце святителя болело от того, что, как у духовенства, так и у мирян духовные требования были занижены до последней черты. Идеал ушёл как из жизни клира, так и из жизни мира.
Нельзя смиряться с обмирщением церкви! Ибо церковь есть Тело Христово. А значит, каждым своим членом она должна стремиться к непорочности и совершенству. «Я не молчу… Хочешь побить меня камнями за искреннее слово сурового обличения? Я готов пролить свою кровь, только бы остановить твой грех…»
Церковный суд вынес обвинительный приговор. Собор под дубом приговорил Иоанна Златоуста к ссылке, которая была намеренно построена так, что привела святителя к скоропостижной смерти. И конечно же, епископы знали, чего они добивались и какие способы им придётся использовать.
Каков же итог? А итог удивителен! Соборная Христова Церковь отвергла епископский собор под дубом! Мощи святого епископа, учителя нравственности были торжественно и благоговейно перенесены в Константинополь. Церковь свидетельствовала этим действом: она на стороне Истины! Это одно из не очень многочисленных, но веских событий церковной жизни, когда миряне отстояли чистоту церковного учения и восстановили попранную справедливость.
Вообще следует сказать, что Церковь должна быть в идеале едина. В ней нет места противостоянию духовенства и мирян, ибо и те, и другие имеют равное: святое крещение. Никто не крещён лучше или «святее» другого. Мы все в святом крещении получаем благодать — стать частью Христова Тела. Род и вид служения важен, но не настолько, чтобы кто-то из людей стоял выше другого. И никогда не бывает так, что духовенство виновато в упадке церкви, а миряне нет. Духовенство выходит из того же мира и несёт в себе те идеалы, которые в нём этот мир воспитал. Те же миряне могли возмутиться гораздо раньше и не позволить епископам сослать их любимого учителя, уморить его до смерти. Однако мир промолчал. Почему? Потому что и мир, и существующий тогда клир получили одинаковое воспитание и видение мира. Потребовались годы, прежде чем восторжествовала справедливость, прежде чем воссияла истина, и великий литургист и учитель нравственности получил своё заслуженное признание.
Нам же следует вынести исторические уроки. Не всегда гонения на церковь – это плохо, а благоденственная и спокойная жизнь – хорошо. Как ни парадоксально это звучит. Спокойные и сытые дни могут повлечь за собой угрозу угасания церковного духа, обмирщения церкви. И другой немаловажный урок: церковная ревность так же может поставить церковь под угрозу. Мы ревнуем, например, об одежде… И сейчас можно, увы, видеть головные платки с изображением Матроны Московской.. Или женские украшения в виде икон, подвески в машинах с ликами Господа, Божьей Матери, святых… Но внешне они больше похожи на какие-то языческие амулеты. Да и владельцы их воспринимают именно так. Для чего у них в машине эти брелоки и подвески? Чтобы они оберегали машину!
Как видим, мы не так далеко ушли от тех давних времён.
Заботой каждого христианина должно стать то, чему служил наш златоустый учитель: церковь не должна обмирщаться. Она надмирна. И эту её надмирность необходимо нам, верующим, хранить, как высшую драгоценность.
