1.
Инок Феофан на святой горе Афон жил неправедно. А потом и вовсе захотел оставить монастырь. И вот явился к нему умерший к тому времени Нил Мироточивый, привёл его в лесную хижину и велел жить здесь. Феофан – заброшенная овца. На него нападали не только демоны, но и самое горькое – люди, братья! И даже старший наставник толкнул Феофана на смертный грех. И от этой двойной войны — с людьми и бесами — Феофан надорвался сердцем и погибал уже. И никому не было на земле дела до изнемогавшего … Погибал он в отчаянии… И тогда пришёл небожитель – Нил Мироточивый – чтобы спасти инока.
Феофан стал записывать беседы с небожителем. Так и родилась эта книга — «Посмертные вещания преподобного Нила Мироточивого Афонского».
Святой Нил говорит…
Почему человек впадает в отчаяние? Из-за плотского мудрования. Что это такое?
Человек не может своим разумом постичь многие вещи. У кого-то разум живее, и он понимает больше. У кого-то разум не так быстр, и он понимает меньше. Как должен поступать человек, если чего-то не знает или не понимает? Человеку надо просто послушаться. Послушать того, кто знает больше, поверить заповедям Божьим. Если Бог или люди говорят нельзя – значит нельзя.
Мы утратили первозданный разум. Тот разум, который нам дал Бог. Ум наш помутился после грехопадения от лукавства. Многих вещей из тонкой жизни, да и из обыкновенной земной, мы постигнуть не можем. Адам имел огромные знания. Помним – он нарёк всех животных, дал имена. Ни на что подобное мы не способны. Но память о большом разуме в нас осталась. И нам хочется доказать, что мы и ныне – мудры. И вот тогда включается плотское мудрование: то есть рассуждение, исходящее из скудного и замутнённого грехопадением ума. Мы сами начинаем думать: так ли? А может не так? Стоит делать? А может не стоит? Нам бы послушаться – Бога или человека, которого послал Бог. Но нам легче умереть, чем послушаться. Мы начинаем пытаться во всём разобраться сами! Это и есть плотское мудрование – мудрование плоти, нашего мозга, который мало что понимает в тайнах жизни. Идя этим путём, мы обычно приходим к тупику – получаем совсем не то, чего мы хотели и ожидали. Наступает горькое разочарование из-за конкретной неудачи. Потом в душу входит отрава – уныние, потом другая отрава – отчаяние… потом разочарование во всём… потом неверие в добро, во что-то ладное и хорошее… наконец нас настигает неверие в Бога. И обязательно – упрёк Богу: почему Он так всё неразумно устроил? Или Бога нет, или Он не добр, — вот конечный вывод плотского мудрования, сей ужасной попытки во всём разобраться собственным замутнённым умом, не слушая ни людей, ни Бога.
Именно плотское мудрование низвергло наших прародителей из рая. Доступно объясняет Нил Мироточивый грехопадение. Бог дал заповеди. Но сатана, вошедший в Еву, стал искушать её плодом райского дерева и обещанием стать, как боги. Ева начала плотски, вещественно размышлять: а может и правда, неплохо стать, как бог? Что в этом дурного? Ей бы просто послушаться заповеди Божьей! Но Праматерь решила разобраться своим умом и пришла к выводу, что стоит попробовать, стоит послушаться сатану. Что же Адам? Почему он так быстро согласился? По тексту Библии Бог дал заповедь именно Адаму – лично ему. Значит, Адам должен был остановить Еву: «Нельзя! Мне Бог повелел иное!» Но не остановил. Почему? Адам ещё раньше сам впал в плотское мудрование: а так ли верно дал заповеди Бог? А стоит ли слушаться? Он размышлял об этом в тайне от жены. И когда Ева, искушённая сатаною, подошла к мужу, семя сомнения упало в подготовленную почву. Именно поэтому Адам не остановил жену – но послушал: плотское мудрование, т.е. пустое и неверное размышление, уже родилось в его голове: «Так ли обязательно исполнять все заповеди Божьи?» Вначале Люцифер, а затем Ева и Адам нашли много доводов в пользу своего непослушания: я ничем не хуже Бога; плод приятен, что плохого, чтобы стать, как бог?.. и т.д. Тварь легко сбивается с пути, человеком легко овладеть через его плотское мудрование. Увы, что и сделал сатана.
Ложное размышление повлекло ложные, ошибочные действия… Разочарование в своих действиях привело прародителей к отчаянию. Почему же они так отчаялись? Они увидели непоправимое для них самих и обличающее их в глазах Бога. Адам и Ева были вовсе не наги, как нынче рисуют на картинках художники, пребывающие в таком же, как и у прародителей, плотском мудровании. Помним картинки Библий, которые издают сектанты: голые люди прячутся по кустам. Прародители были не наги. Они были одеты. Во что? В сияющие светоносные одежды. Они были одеты в свет. Светоносные ризы погасли. И люди стали темны. Вот откуда их нагость и откуда их стыд. Они стыдились не столько тела, сколько того, что свет их, увы, погас. Сами ведь они этого не восстановят. Им стало ясно: их непослушание имеет серьёзные последствия. Нет, не только то заботило их, что Господь теперь всё узнает. Теперь уже не плотское мудрование, но здравый разум подсказал: что-то с ними случилось страшное и плохое… какая-то беда… и последствия этого непослушания необратимы. Они неожиданно изменились и увидели своими очами сию перемену. Они впали в отчаяние.
Но обратимость была! Бог желал вернуть им их сияющие светоносные ризы. Бог за этим и пришёл. Но чтобы восстановить свет, нужно было покаяние от людей… Чего не нашлось в их отчаявшихся и перепуганных сердцах и умах. Страх – совсем не Божий: они боялись не Бога, а впали в панику от своих деяний и от того, что с ними что-то произошло, что-то сломалось, — а так же отчаяние привело их к окончательному отравлению. И как следствие – потеря рая, изгнание из Эдема. Одел Господь людей в «ризы кожаны»: не свет уже, но кожа покрывала человека. Имеется ввиду, прежде всего, кожа наша, человеческая, а не шкура животного. «И со всяким так бывает: как только душа слукавствует, сейчас-же она совлекается благодати Божией; благодать, ниспосланная человеку от Бога, утрачивается». (стр. 3; даётся по изданию 1912 год; издание Келии Благовещенской старца Парффения на Афоне). «Адам, обнажившись от благодати, (т.е. утратив благодатное осияние), стал тьмою (т.е. тёмным, несияющим, каковы люди и поныне».
И после всего случившегося не возобладал в человеке здравый чистый разум, но господствовало в голове лишь плотское мудрование: надо было всю вину переложить на Бога и оправдать себя, чтобы показать, что не было у прародителей иного выбора, а Божьи заповеди просто невозможны для выполнения. Ну и зачем Бог сделал плоды такими красивыми и приятными? Зачем дал плоду такую красоту, а потом объявил его запретным? Разве можно человеку устоять? «Будь я один, я соблюл бы заповедь, но так как Бог присовокупил мне сию, говорим Еву, … то я и преступил заповедь…» (стр. 4) Ну и подобные плотские умствования…
Бог сотворил людей всемудрыми. Теперь они утратили ум. «…Если свет молнии, которая есть тварь, имеет такую силу, то какова же сила сияния самого Творца, Который сотворил молнию? Каков же был тот, который мог взирать на такое сияние? – Никто другой не видел Бога и не беседовал с Ним. Один только Адам видел Бога и беседовал с Ним. И как мог бы он так беседовать с Ним… если бы сам не был облечен в свет?..» (стр. 8) А в примечаниях к книге, на этой же странице говорится, что «Святая Церковь в некоторых песнопениях свидетельствует, что не только души первых людей были облагодатствованы, но и самые их тела светились сиянием благодатного света, как ныне сие и дал нам уразуметь св. Нил». «Они были облечены в свет, как в ризу» (стр.5)
У большинства православных сложилось совершенно неверное представление о грехе. Грех, грехопадние по их понятиям — это супружеская жизнь плотью. Адам и Ева согрешили, когда соединились по плоти. И никакого другого греха нынешние православные не ведают. Однако ж, Господь Сам сказал, что два будут плоть едина. И благословил первых людей плодиться и множиться ещё в раю, до грехопадения. Люди должны были возделывать Землю. Не для двух людей Бог сотворил целую планету и сад Эдем. Обычно спорящая сторона возражает: но мы же не знаем, как должен был человек размножаться до грехопадения! Вот именно! Поэтому строить домыслы не нужно. Знаем лишь то, что сказано в Библии. Заповедь брака была дана в раю. Плотское мудрование нас заставляет ныне заповедь Божью искажать и додумывать своими домыслами. Так что вовсе не супружеская жизнь низвела наших прародителей из рая, но плотское мудрование всё решить своим умом.
Плотское мудрование прочно укоренилось в людях и стало их главной страстью. Бог дал заповедь «Не убий!» Но… человек начинает, вместо того, чтобы послушаться, плотски мыслить, отсекая себя от божественного света… «А мне этот человек мешает! А почему его больше любят люди и Бог?…» Ну и так далее… пока через своё тёмное мудрование не придёт к мысли, что соперника нужно убить. И тогда решатся все проблемы. Так Каин убил Авеля.
Заметим: проходит красной нитью мысль: грех рождает злое чадо! Совратившийся Адам родил злое чадо — Каина. Почему именно Каин зол, а Авель добр? Потому что сразу после изгнания из рая Адам и Ева были обижены, искали себе оправдания… Гордость передалась сыну. А вот когда прародители родили младшего — Авеля, сердце их отмякло, пришли слёзы покаяния и сожаление о своих грехах. В покаянных настроениях был зачат и рождён Авель — он родился добр, покладист, нестроптив. Далее, идя по страницам книги, мы ещё не раз будем возвращены небожителем к этому грозному предупреждению: грех рождает злое чадо! А уныние родителей и самого чада потом низводит людей в ад. Поражение унынием превращается по смерти в муку вечную. Будем внимательны: уныние есть смертный грех. Уныние — не просто плохое настроение и желание поплакать. Это потеря жизненного стержня. Духом уныния был поражён Саул. Уныние лишает радости, и всё видится в чёрном цвете. Люди бегут от унылого человека, обходят его десятой дорогой. А праведники в тяжких жизненных обстоятельствах просят, молят Бога: не дай впасть в уныние! Самому человеку с этим, бывает и не справиться.
Диавол, прельщая людей, пытается извратить их мышление разными способами: сомнение ( как с Адамом), гордость (так пал сам Денница), извращённое представление о сущем – когда мы видим не то, что есть на самом деле… Но итог у всех трёх дорог плотского мудрования один: уныние. Никогда не должно отчаиваться в своём спасении! Если нам кажется, что нам спастись не под силу – мы должны твёрдо и неколебимо верить: то, что невозможно нам, возможно Богу. Так верил Ной.
Когда все животные и люди были размещены в Ноевом ковчеге, крышку ковчега… ЗАКРЫЛ САМ БОГ! «Так и ныне, не в силах человек сам собою совершить своего канона, т.е. одного покаянного подвига недостаточно для того, чтобы обеспечить… спасение, как и труды Ноя, несмотря на продолжительность и на величие их, оказались недостаточными для его спасения; потребовалось для сего ещё особое содействие Бога, Который Сам закрыл крышку ковчега… И теперь, не в силах человек скончать своего канона, чтобы он ни делал…» (стр.34). Крышка ковчега сейчас – Жертва Литургийная. Никакие покаяния наши без неё не спасительны. Кроме исповеди необходимо для исцеления от греха причащение Тайн Святых.
Иной раз мы искушаемы бываем неподъёмным делом. Так Антония Великого, искушая в пустыне, толкал на неподъёмное бес: попросил он Антония помочь ему, бесу, исправиться и стать хорошим! Неслыханное дело – спасение беса… Здесь два пути: если бес сделает вид, что исправлен – человек впадёт в гордыню: никому не удалось, а мне удалось! А если бы Антоний отказался, то похулил бы Бога, Который, якобы, побеждён Его же собственной тварью, бесовской. Какой же выход нашёл Антоний, чтобы точку поставил не он сам, святой монах, но Бог? Антоний Великий дал совет бесу: иди на гору, воздевай руки к небу и вопи сам к Богу: «Помилуй мя, Боже, помилуй мя – мерзость запустения во Царствии Твоём!» Мол, кричи сам: к Тебе, Господи, очи мои! Но не может бес себя долу опустить – горд. Не может кичливый бес вопить: Святый Боже, помилуй мя – мерзость запустения! Не стал пытаться Антоний Великий захлопывать крышку ковчега сам. Человеку такое не под силу. И нам помнить: за дело, которое выше наших сил, браться нельзя — впадём в уныние и так ничего и не сделаем.
Итак… вернёмся к закону, который сказан выше: грех порождает злое чадо, а семя добра рано или поздно прорастёт… Нил Мироточивый рассказывает нам о житиях трёх человек: двух распятых со Спасителем разбойников и Иуды.
Ирод искал Младенца. Иосиф и Мария спешили укрыть Божественное Чадо. Для чего была необходимость прятать Бога? Это закономерный вопрос. Что с Богом может случиться? Ответ прост: Бог явился на земле в полном человеческом воплощении. То есть Он жаждал, алкал, тосковал… и был бессилен и беспомощен, как мы с вами… Нет, конечно, Бог не может быть бессилен и беспомощен. А вот человек бывает беспомощен часто. Особенно – младенец. Бог жил в полной мере человеческой жизнью. Его приход на землю – не игра, не пьеса в театре: на сцене артист умер, но едва опустились кулисы – встал и пошёл в гримёрную. Приход Бого-Человека – это правда. И потому Младенца-Человека Христа нужно было спасать. В момент воскресения Господь стал только Богом. Потому что ничего нет в человеческой природе такого, что могло бы воскресить умершего. Но это всё будет потом… А пока… Святые странники пришли в селение Фексанион. Остановились в одном доме заночевать. Хозяева стали готовить ужин, а младенец их заплакал. И тогда Матерь Божия взяла ребёнка хозяев и млекопитала – приложила к Пречистой груди Своей и вспоила молоком.
Младенец вырос. Поддался соблазнам. И стал разбойником. Но то молоко Божьей Матери и дало ему спасительную возможность распознать на кресте: рядом с ним Бог! «Помяни мя, Господи, во Царствии Твоём!» Капли Пречистого Молока позволили Богу захлопнуть крышку спасительного ковчега: «Днесь со Мною будеши в раи».
Другой разбойник. Откуда такая злобность, глумление? Злое чадо – плод греха. Кто же он? Второй разбойник – сын Иуды. Того самого, что и предал Христа за тридцать серебряников. «Как отец посеял зло, сын же зла пожал хулу…»
Иуда Искариотский. Родом из селения Искарии. Имя отца его – Ровель. Перед зачатием мать увидела страшный сон и с криком проснулась. Но муж укорил её за веру в сны. И зачала женщина после сего от мужа ребёнка. Но родив его, убоялась. Помнила сон. И решили родители сплести корзинку, осмолить её и пустить дитя по водам озера Геннисаретского. Волны принесли младенца к острову, где жили пастухи. Они и выкормили дитя овечьим молоком. Когда дитя выросло, пастухи направились в Искарию, чтобы отдать сироту кому-нибудь из добрых людей. Им повстречался Ровель, который, не признав сына, забрал ребёнка. Но у Ровеля к тому времени уже был ещё сын. Мальчиков любили одинаково. Ведь родители очень скорбели о брошенном младенце и хотели, воспитывая приёмыша, загладить свою вину перед Богом. Но Иуда был завистлив. Его сердце точила мысль: брат – родной сын, а он, Иуда, – не родной (так думал он, не зная своего кровного родства с родителями). И убил Иуда брата. И в страхе бежал. Долго скитался. Стал слугою в еллинском доме. У хозяина-еллина был взрослый женатый сын. И когда сын уехал – вступил Иуда в блудную связь с его женою. Вернулся муж через несколько месяцев. И понял, что ребёнок – не его. Женщина испугалась. И тогда Иуда коварно убил сына хозяина, обрушив террасу, на крыше которой сидел в горьком размышлении муж; сам же скрылся. Женщина родила сына. Это и был второй разбойник, глумившийся над Спасителем на кресте.
Ровель с женою в конце концов поселился в Иерусалиме, купил дом и возделал прекрасный сад — выращивал дивные цветы, утешая свою израненную душу. Иуда решил цветы украсть для украшения царского дворца, поскольку служил там. Он бесцеремонно залез в чужой сад и сорвал то, что ему понравилось. Ровель увидал вора и с возмущением потребовал ответа. «Мне нужны эти цветы!» — дерзко ответил Иуда. «Так ведь мне они тоже нужны!» — возразил Ровель. Иуда возмутился – он ведь, служа во дворце Ирода, считал себя «царским человеком». Гордость так распирала Иуду, что «царский человек» ударил Ровеля… и умер Ровель. Так стал Иуда в третий раз убийцей: родной брат, муж еллинки, отец… У иудеев был закон: жену убитого мужа отдавали убийце, чтобы он заботился о ней. Так Иуда женился по распоряжению Ирода на собственной матери и стал повинен в грехе кровосмешения.
Для чего же такой человек, как Иуда, скопище всех грехов, был среди апостолов? Для чего пришёл ко Христу? Может быть, он заранее замышлял коварный план убить Христа? Отнюдь нет! Иуда надеялся, что вблизи Христа он исправится. Покается и исправится. Христос дал ему надежду. Планы Иуды были самые светлые. Но получив от Господа назначение стать казначеем, Иуда потерял голову. Искушения , говорит Нил Мироточивый, — что соль и приправа к пище. Трудится человек, делает добрые дела. И кажется, что всё у него получается. Но случись какое искушение — и все обещания служить добру рассыпаются в прах, а человек вновь скатывается на дорогу греха. Искушения — те маленькие крупинки соли, которые проверяют твёрдость наших намерений и придают пище окончательный вкус, приятность и пригодность к еде. Искушённый и выдержавший — твёрдо стоит на дороге добра.
Все благие намерения Иуды испарились под звон монет. Казна стала для него несносным искушением. Искушение, борьба в мыслях — не грех. Грех — быть побеждённым чёрной страстью. Иуда — вор. Он часто крал из апостольской казны. Но апостолы смирялись. Претерпели они и его сварливое замечание в адрес Марии: для чего такая трата денег — «гибель мирная»? Миро стоило очень дорого. Иуда не мог спокойно глядеть, как Мария «попусту» потратила деньги, помазав миром Господа. Эти деньги могли бы пригодиться самому Иуде!
Господь терпел и ждал Иудиного покаяния и возвращения к светлым мыслям. В четверговой горнице Христос омыл ноги Иуде, Христос причастил его, омочив хлеб солью… Христос ждал Иуду у Креста – придёт, покается… И крышка ковчега захлопнется – её закроет Бог. Но… увы! Не смог победить себя Иуда. Не сказал: «Я Тебя распял!… прости меня!» Плотское мудрование, что Бог не простит, привело его в петлю. Наклонил Иуда толстую ветку дерева, привязал пояс к наклонённой ветке, а другой конец – себе за шею. И отпустил ветку. И погиб навсегда, предав Жертву Литургийную. Бог не хочет смерти грешника. Но выбор в конце концов – за нами, за человеком.
«Взирает вдаль Христос на обе стороны креста Своего, не увидит ли Иуды… Он, Который жаждет спасения людей, жаждал так же Иудиного покаяния и искал его… Великим гласом Христос со стенанием воскликнул: «жажду»; иудеи подумали, что Он требует воды…» (стр.47) Дали губку с уксусом. Но не воды жаждал Бог, а покаяния и спасения человека.
Почему погиб злочастный – задаёт вопрос Нил? И сам даёт нам ответ: потому что не имел твёрдой веры. Бог же желает спасения каждому.
Продолжение в следующем номере.
2.
«Через осудительное празднословие оскверняется благодарение…» (стр. 71; здесь и далее по книге Посмертные вещание Нила Мироточивого Афонского; издание Келии Благовещенской старца Парфения на Афоне, 1912). Касаемо ли это правило только причастия? Нет, учит нас святой Нил, правило сие действенно для любой трапезы. Любая трапеза укрепляет в человеке жизнь, потому свята. Обычная трапеза – ужин ли, обед… — должна проходить в молитве и благочестивом молчании. А если уж современным мирянам трудно провести обед в полном безмолвии, то не нужно за столом заводить грешные разговоры, особенно осуждение. После трапезы не будет принята Богом благодарственная молитва, если за столом осуждали, «перемывали кости». И сама трапеза пойдёт не на укрепление тела, но обратится в болезнь. После молитвы «Отче наш» в святом молчании, с любовью и благодарностью в сердце должно благоговейно принять пищу телесную – Божьи дары для нашего спасения в земной жизни. «Осудительное многословие делает человека недостойным неба и земли» (стр. 72)
«Поскольку будет умножаться корыстолюбие, постольку будут умножаться бедствия в миру» (стр. 73) Корыстолюбие – главная беда мира. Но только ли мира? Нил Мироточивый просит монахов не заниматься трудами при монастырях. Почему?
Понятно, что мирской человек не может столько молиться, сколь молится монах. Даже если будет время – может не достать сил для многочасовой молитвы. Нужно работать, кормить семью. Но бес нападает. Мирские — его добыча. Мирян защищают монахи. В монастырях молятся денно и нощно о благополучии народа, родной земли, о мире во всём мире. Вопрос: когда же монаху молиться, если он, точно так же, как и мирские люди, занят садоводством, выращиванием цветов на клумбах или моркови на полях, разведением коров, которых надо доить, а потом перерабатывать молоко… и проч.? Да, монашество – возведение в ангельский чин. Но плоть-то ещё человеческая! Она устаёт, требует отдыха. После таких тяжких трудов монаху не до молитвы. Если и будет молиться, то не так усердно. Да и количество молитвы сократится – надо идти доить корову и никуда от этого не деться. Вопрос: чем же тогда монах отличается от мирянина? Разве тем, что жить монаху легче: не сидит у него семеро по лавкам, не нужно бодрствовать ночами у постели больного дитя ( как миряне: устали – не устали, доить – не доить, косить – не косить, а больное чадо не бросишь)… И в чём тогда подвиг монашеской жизни? Кроме того, монах слишком услаждается и прельщается результатами труда: и цветы-то у нас лучше, и пчёлы мёду больше дают, и яблоки слаще, и рыбы в наших прудах больше. А сии чувства отнюдь не монашеские. Но они невольно одолевают душу. То, что в монастыре всё лучше растёт — естественно. Ведь не все же там работают. Кто-то и молится. Освящённое молитвой пространство урожаи даёт выше. Но… Были ли теплицы у Серафима Саровского иль пчельник в лесу? Нет. Батюшка сныть-травку кидал по листочку в кипяток да пил… А мёд – медведь приносил. Да и то не святому, а гостям его. А монахи из монастырей с большим хозяйством – они и не монахи вовсе, а лишь садовники, пчеловоды, цветоводы… каких и в миру полным полно. Для чего уходить в монастырь и принимать постриг, если работаешь в курятнике или сеешь рожь? Этого добра и в миру хватает. Конечно, закономерно спросить: но ведь монахи — в человеческой плоти, которая требует еды. Это естественно. Однако же, никто не заставлял принять монашеский постриг. А уж назвался груздём — полезай в кузов. Все монахи, оставившие след в истории православия были тоже когда-то простыми людьми. А, скажем, Ксения Петербуржская в прошлом — светская женщина, привыкшая к балам, дорогим украшениям, роскошным платьям, мягкой постели и сладкому столу. Но и она, не принявшая пострига, считала, что обет нищеты обязателен. Любой человек, совершающий подвиг во имя Бога, ограничивает себя и в еде, и в условиях быта, и в одежде… Мария Волконская или Полина Анненкова приняли жуткую нищету и физические страдания ради своих мужей. Их никто не канонизировал, как святых. Но подвиг в их жизни был. Никакой подвиг не даётся без ограничений и лишений. А монашеская жизнь — тем более подвижничество. Без подвижничества монах — не монах. Так что, не так уж и много нужно монастырям из земных благ.
Результат богатого монастырского хозяйства – малая молитва, обильные мирские труды, отсутствие мирских тягот и непростого попечения о семье, купля-продажа, тяжбы за землю и гордыня: наша трапеза – самая вкусная! В то время как истинные подвижники духа за трапезу почитали просфоры да воду или какие-нибудь варёные без масла бобы, иль гриб, который в лесу Бог подал… Не пристало монаху изощряться в кулинарии. Да и некогда: своя работа есть – молитва о мире. И работы этой – много. Тяжкая ноша.
Монахи-труженики, а не молитвенники не годятся ни земле, ни небу. Такие монахи – тоска для царицы-благодати. Чтобы ярче показать, как плачет Небо о нерадивых монахах, рассказывает старец притчу… Жила с мужем жена. Плохо, горько жила. Обижал её муж, мучил, бил. Не выдержала женщина и сбежала от него. Послал ей Бог другого человека. Жила она с ним душа в душу. Ни разу не поссорились, только и знали заботу, как угодить друг другу и сделать приятное. Но случилось так, что заболел муж и умер. Очень горевала жена, плакала у гроба по своему супругу. И вдруг увидала, что по улице идёт её первый муж. И вспомнила женщина, какие беды она с ним претерпела. Вот тогда и стало её сердце пуще прежнего рваться от боли: какого же чистого и святого человека она потеряла! А с ним ушло навсегда и её счастье! Вот так болит Небо, глядя на нерадивых монахов – не молитвенников, но тружеников, сравнивая их с монахами – молитвенными радетелями, как жена сравнивала двух мужей – злого и доброго. Не знала бы женщина горя с первым мужем – не оценила бы так второго супруга и не убивалась бы столь горько над его гробом. Невольно она сравнивает… Небо тоже сравнивает монашеские подвиги: что принёс монах с собою на небеса по смерти своей – истовую молитву или мёд с молоком да яблоками?
Богатый растит пшеницу. Конечно, просит, чтобы Бог дал урожай. Понимает же, что без Бога ни до порога, и урожая без Божьей воли не будет. Уродила земля. Вдвое больше хлеба получил богач. И что же? Решил богач продавать хлеб вдвое дороже по сравнению с прошлым годом. Цены-то выросли! Получил прибыль больше прежнего. «Беднота, увидав, что любостяжатель и благословение Божие превратил в дороговизну, возропщет на Бога…» (стр.74). Поистине легче верблюду пройти чрез ушко иглы… Богатый обратил в мерзость Божье благословение, оставил, несмотря на Божье Благословение, голодать людей да ещё и восставил голодающих против Бога: ведь каждый нищий возропщет: богачу Бог помогает, а мне – нет! И как с такими грехами, когда столько людей, ты, богач, отвратил от Господа и вверг в геенну безверия, войти в Царствие Небесное? «Видя твоё зверство, беднота начала забывать Христа — ради стяжания злата». (стр.77) «Любостяжание – предтеча антихриста» (с.78) Корыстолюбие непременно развяжет войны и революции, и захлебнётся народ в крови. Пойдёт сосед на соседа, страна на страну… И нет выхода у богача, кроме погибели. А у бедноты есть ли выход? Есть! Кто не озлобится – тот спасётся.
Богатый все свои попечения сведёт к чревонасыщению и роскоши. Мир потонет в разврате. А люди… люди хульно сложат всю вину на Бога. Как и причину богатства они хульно оправдают не своим греховным корыстолюбием, а особой, якобы, Божьей любовью к ним: бедняка «не возлюбил» Бог, а его, богача, «возлюбил». И в этой душевной мерзости будет богач ставить благодарственную свечу или отольёт колокол для церкви. Но его молитва – что блюдо, полное нечистот и зловония.
«Антихрист родится тогда, когда обнищает мир духовно…Сей плод родится на свет тогда, когда обнищает мир добродетелями» (с. 80, 81). Начальники перед концом света перестанут руководить. Руководить будет анархия, а начальство и правители лишь озабочены собственными кошельками и только. Когда погибать будут люди от анархии и корыстолюбия властей, тогда «живопитаться будет антихрист». (с. 81) И в это страшное время христианину надлежит хранить свой елей спасения – не озлобиться, жить в любви, кротости, без корысти, по чести. А что есть печать антихристова? Злопамятство! «Злопамятство запечатлевает сердце человека… злопамятство есть печать антихриста» (с. 83). От этой печати умирает сердце человека и уже не способно на живые чувства. В грехе ненависти обмирает человек. Все противники церкви и государства пытаются прежде всего отравить соотечественников печатью осуждения и злопамятности. Отравленные сердца становятся послушным их орудием. И вообще любой переворот начинается исключительно одинаково: с ушатов осуждения, клеветы и грязи. Тот, кто намерен строить и делать что-то для государства и для народа, не осуждает и не проклинает своих предшественников, противников. Он намерен созидать. И у него просто нет ни сил, ни времени на агрессию. Он будет делать. Но тот, кто намеревается для корысти захватить власть, начнёт лить грязь осуждения на тех, которые помеха ему в его целях. Так по плодам – молчаливое созидание или громкое и многословное осуждение — сразу отличишь терновник от смоквы… Любого политика так распознать можно.
Какова цель антихриста? Уничтожение Любви. Любовь – это то, что лишает его жизни. Потому любые нестроения, революции, войны, слёзы, нищета, болезни, деспотические правители – всё это антихристу на руку. Цель антихриста – «довести людей до того, чтобы люди в десять раз делали бы больше зла, чем раньше»… (с.87) Беззакония уничтожают человеческую природу. Разнузданность и злость убьют людей. И это всё антихристу на руку. Чтобы « стали люди лукавее бесов». (с.88). Вот почему личности, воспитывающие в людях духовность, высокие душевные качества, сатане ненавистны. Злость, осуждение – это те грехи, которые делают нас пищей сатанинской, приводят человека в чрево диавола. Высокодуховные люди пищей диавола стать не могут – ну не питается он ими. А кушать хочется… Отсюда – такая злоба у сатаны к чистым сердцам. Чужую рожь веять – свои глаза порошить. Кто не понимает этого и падает в осуждение и озлобление, потом совершенно теряет себя. И на потеху антихристу среди людей делается такая смута, «какой и бесы сделать не в силах», (с.92). Тот человек, который принимает соблазны, «тот и бывает сострелян» отступником, начальником власти тьмы. Любостяжание – своего рода непокорство. А непокорство – преграда к спасению. Осуждать – толкать ветер. Плода доброго у этого труда нет.
Святой Предтеча Иоанн Креститель был с людьми в аду и укреплял их там, говорил: грядет Спаситель, близко наше избавление! И ожидали веровавшие, когда же сбудутся эти слова. Воскресший Спаситель сразу нисшёл во ад, а потом уже вознёсся на небо. Но как сошёл Господь в ад? Почему сказано, что сокрушил Он врата адовы? Врата ада открываются сразу только лишь перед грешной душой. А перед Господом они остались закрыты. И пришлось Иисусу Христу сокрушить их, сломать адову печать. Те, кто уверовали во аде словам Иоанна Крестителя, те и смогли выйти из ада вслед за Спасителем.
Каждое Слово Бога не бывает пусто – оно становилось воплощённым. Так и у нас вера без дел – мертва, не бывает веры без дел. Вера всегда подтверждается делами, полными любви и доброты.
Как говорил Господь, что воскреснет, так и сталось. Во свидетельство Своего Воскресения оставил Он свой синдон и сударь. Это особые покрывала, которыми покрывают, заматывают тело и голову умершего. Ткани пропитываются специальным составом и потому — приклеиваются к телу, а также склеиваются между собой слои ткани. Оторвать их потом от мёртвого тела непросто. Вот почему Господь оставил их в пещере – во свидетельство истинного Своего воскресения. Его Тело никто не мог украсть, оставив синдон и сударь во Гробе. Невероятную суматоху, возню и шум и потерю времени огромную вызвало бы отклеивание ткани от тела. Да и вряд ли удалось бы её отклеить аккуратно и потом сложить. Сделать это нужно было прямо под боком у стражи! Дело нереальное, невыполнимое!
Как Слова Божии – истина, так истинна наша вера, явленная в делах. Каждое доброе дело, как сложенный сударь, говорит об истинной вере человека в Господа.
Как ходим мы в церковь? А вот как… «когда раздаётся удар гласа церковного, то-есть колокола и ручных бил, молвят между собою: «это что?» — «это на бдение звонят» — отвечают другие, и многие говорят: «пусть себе звонит, сколько хочет, кто пойдёт, когда все заняты делами?» (с. 130). Конечно, можно всё оставить и так. Делайте себе, как делаете. И Адам делал. А когда затворились врата рая, Адам восплакал. Но плачь никакой пользы ему не принёс. Там, за гробовой доской, плач не имеет ни смысла, ни силы, ни пользы.
Кто такой монах? Монашество – воинская служба Царю Небесному. А заодно – ограждение мирских от сатанинской злобы. Воин царский, как уже говорилось выше, не может быть рабом шкурного ремесла. Искушение – как соль. Не будет солона пища – трудно её съесть. Не будет искушения у человека – трудно распознать, насколько искренне его сердце и насколько чист его ум. Но! Низко и богохульно оправдывать себя, когда именно ты являешься для другого искушением! Человека вы победите и толкнёте во грех злобы, ненависти… Да, человек падёт, но грех ляжет не на него одного! «Бремя искушения, которым вы искушаете его, тяготеет на вас». (с.163).
Человека, который принимает исповедь, подстерегают две беды ( это касается не только священников, но и мирян, когда кто-то близкий исповедует нам свой грех): первая беда – не стараться исправить человека, но снисходить к нему, потакать ему, смиряться с его грехом до его погибели; а вторая беда – осудить человека и надорвать его сердце жестокостью, осуждением, гордостью. «Приходит пред вас бедствующая душа, изливает пред вами все помыслы свои; а вы, вместо того, чтобы утешить её в ея бедствии, делаете её ещё более бедствующей, ибо она слышит от вас осудительное празднословие…» (с.164). А то ещё и расскажем горе человека другому и сделаем это легко и бездумно, с невероятной чёрствостью. Где здесь дела ваши и где вера? Говорите, что любите этого человека, но лишаете сердце его мира. Не пользует вас ваша любовь!
Хотим ли мы спасения? Конечно, хотим! Богатые и бедные, праведники и грешники… Все без исключения. Но вот какая меж нами разница… Святой Нил рассказывает притчу… Две молодицы очень хотели родить дитя. А дитя не было. Лечились, береглись. И, наконец, понесли во чреве. Одна из молодиц сказала: главное мне – родить дитя! Это – моя цель. А всё остальное мне в эту пору – не важно. Она благополучно доносила плод и родила здорового ребёнка. А вторая молодица была рада, что забеременела, но жила прежними попечениями – не береглась: и то сделать ей надо, и это… Суета мирская: там ведро подняла, там тяжёлую корзину… И не доносила плод, скинула раньше времени. Ребёнок, будучи недоношенным, погиб. Осталась она в старости бездетной. И не радовалась плоду чрева своего. И все дела её, коими с таким рвением она занималась во время беременности, опротивели ей; в делах она всё попустила от отчаяния. Та же, которая родила ребёнка, и дела все свои по рождении дитяти выправила, и занималась ими с ещё большим прилежанием – ведь было для кого их делать. Вот так и мы… Одни из нас, как молодицы, которые знают свою цель: им надо спастись – ни при каких обстоятельствах не станут лгать, красть, злословить, ненавидеть… Им тоже больно, но они знают свою цель: сохранить собственную душу для спасения и жизни вечной, — и ради неё они готовы терпеть всё. Другие же из нас цель свою так же знают, но не ставят её превыше всего: в данный момент у меня искушение, так что можно украсть, если нечего есть; солгать, если не нашли другого выхода; разозлиться и ненавидеть, если нас обидели. Плод свой мы не донесём и радоваться не будем. Чревоношение спасения – вот цель всей нашей земной жизни. Мы вынашиваем сами себя. И когда случатся роды – смерть, то есть рождение в иную жизнь, — плод наш должен быть рождён в положенный срок и благополучно. А иначе вся наша жизнь и труды в ней – всё зря и не порадуют они нас.
«Бедняк бедствует смертельно, подвергаясь опасности погибнуть не только смертию телесной, но и смертию душевной» (с.217). А что же богач? Богач при помощи духовенства нашёл себе выход. Но выход призрачный: ложь конь во спасение, то есть на коне лживом далеко не уедешь, не спасёшься на лживом коне. Этот призрачный выход таков: говорит успокаивающе богачу духовник: ты дай милостыню на монастырь или церковь; да и мне дай, чтобы я за тебя молился! Вот и простит тебя Господь! «О несчастные духовники! По кичливости и ради вашей выгоды рассуждаете вы так». Богатый находит себе успокоение в словах духовника, жертвует на храм или монастырь, даёт и батюшке… и пребывает в лживом благополучии…до дня своей смерти. Только ТАМ ему станет ясно всё. Но поздно плакать. И Адам восплакал у запертых врат рая. Сии богачи при жизни хотят не милостыню творить, а лишь быть хвалимыми за свою сомнительную благотворительность. Им нравится слышать славословия, которые, как мёд, текут из уст нерадивого священника. На погибель обоим. Цель у таких духовников – «чтобы у неправедников похищать неправды, а не та, чтобы исповедывать и исправлять человеческую душу». (с. 219) А как Господь сказал? «С человеки делающими беззаконие не сочтуся и со избранными их». Дочь цыганскую те иереи выдают за царскую – «загрязнённую совесть свою за якобы чистую» (с. 228).
(Окончание следует).
3.
Нил Мироточивый скорбит о поставлении в монашество… Ангелом Божиим определён срок испытания: три года. Три года живёт послушник при монастыре и испытывает сам себя: действительно ли он желает быть монахом? Иль определена ему иная стезя? Только после трёх лет его могут поставить в монахи. «Если кто сделан будет раньше указанного времени, то не на радость будет старцу такой монах, так как он, старец, постриг его с противузаконием, т.е. зачал и родил с противузаконием, подобно родителям, противузаконновавшим во время чревоношения. Ныне же не только трёх лет не соблюдают раньше пострига, но тот час, по выходе из ложесн мира, делают монахами. Да, делают монахами, но радуются ли на них?» ( здесь и далее по изданию: Посмертные вещания преподобного Нила Мироточиваго Афонскаго; издание келии Благовещенской старца Парфения на Афоне, 1912; стр. 233). «И творят ныне старцы, как гласит одна мирская пословица: окрещу и миром помажу, а там хоть живи, хоть не живи». Мало радости от таких неиспытанных монахов. А бывает так, что по прошествии времени монах разочаровывается в монастырском житии и уходит из монастыря, грешит. Но грех его не только на нём, но и на том, кто рукополагал его поспешно, бездумно. Сей человек мог бы жить в миру честным сыном Божьим, не имея никакого греха, и спастись для жизни вечной. А будучи павшим монахом, он погибает и для земли, и для неба, и его трагическая судьба повисает тяжким камнем на шее беззаконного старца. Да и старец ли он? Сам захотел, чтоб так его звали. Сам так себя и зовёт. Любит, чтоб другие его так звали. Но до новопостриженного сему «старцу» нет никакого дела.
Скороспелые монахи – что уголь, выпавший из печи. Упадёт такой уголь на платье – прожжёт. И вообще от выпавшего угля нет пользы никакой, один только вред. Монастырь, принявший к себе скоростриженых монахов – как пожжённое углями платье, не имеющее целомудренности.
Жил при одном монастыре один горе-«старец». Пока жил — был в почёте. А вот когда умер — земля его не приняла. И трижды извергала его вон. После третьего раза явился огорчённым братьям Ангел и сказал, чтобы в одну могилу со старцем положили издохшего пса. Тогда примет земля тело «старца», потому что будет его воспринимать не как тело монаха, а как тело бездомного пса. «Примет его земля аки пса, а не как монаха». (с.149) Люди приложились «скотам несмысленным и уподобились им.»
Попечение монастырей о столах, полях и садах – путь в никуда. «Если ты, монах, не призван к чадородству, то с какой целью возделываешь это обжорство?..» (с. 239) «Единение духа ныне стало в любостяжании» (с.247)… да ещё таком, что беднякам-мирянам стали недоступны монастырские и церковные требы! Но храмы и монастыри призваны молиться о мирянах. Если они этой задачи не выполняют – зачем себя обманывают? Ведь никому не удастся обмануть Бога! «Скинули нестяжание и возделывают сокровиществование». (с. 258) «Нет от этого дохода монастырю» — дохода истинного, т.е. духовного. Милостыня собирается с мирян с излишком, который монастырю не нужен и впрок не пойдёт. «,,Ядите и пейте (это благословенно Богом), но не до сытости, не с роскошью, не с прожорливостью, но в меру». (с.167) Празднословие и многостяжание, многопопечительность — вот два вида пороков, которые не дают молитве вселиться в человека.
К храмовым праздникам складывается неправильное отношение. И потому храмовые праздники становятся вредны. Так повстречался святому один монах, возвращающийся с храмового праздника. Спросил его святой: как праздник прошёл? И ответил монах: лучше б я туда и не ходил! Что же так? Горох был плохо сварен, вино кислое, а рыба солона. И это всё, что вынес бедняга с праздничной службы! Да ещё присовокупил к сему и грех осуждения — один из самых тяжких для монаха.
Гордость – чувство противное христианину, а тем паче монаху. Но гордость коварна. Человек, будучи горд, может думать, что он живёт по Божьим заповедям. Так произошло с монастырской кичливостью угрюмостью: мол, мирские всё радуются да смеются, а мы вот, монахи, ходим с угрюмым лицом. Монаху положено быть кротким и смиренным, с любовью встречать каждого, кто просит помощи у иноков. Христиане милуют монастыри милостыней, а в ответ получают кичливую горделивость: мы, монахи, не такие, как вы – миряне, мы — лучше! С трудом каждый человек строит дом добродетели. А гордость и кичливое осуждение – порох со спичками: вспыхнет враз постройка и останется от дома добродетели один лишь пепел. А ведь при постриге давались иноческие обеты! Отчего ходить с угрюмым лицом? Но во всём мера нужна. Не пристало монаху и нарядная ряса, лицо весёлое. А когда с кем беседует монах — опускает долу глаза свои и говорит с тихим смирением. Сердце же своё нужно тереть сокрушением о грехах. Замутнённое зеркало легко протереть одним лёгким движением платка. А вот загрязнившемуся монаху трудно оттереть своё сердце. Нельзя гордиться своим плачем и угрюмостью и лишь на этом основании считать себя лучше других людей.
Литургию служить надобно с благоговением. Монаху Литургия в сладость и спасение. Большая беда, когда православные служат Литургию «вскачь по большой дороге».
Если занимаются монахи каким рукоделием, то к рукоделью тому два главных требования: монашеское рукоделие должно превосходить мирское по качеству, чтоб не похулился Бог, но должно быть непременно ниже мирской цены. А то лучше и просто отдавать за сколько подадут, не назначая цену. Кто бы ни пошёл в монахи: царский ли сын, боярин, малосильный — трудиться должно каждому каким-нибудь ненавязчивым ремеслом, которое не отвлекает от службы и молитвы. Жизнь без физического труда непростительна для монаха. Так рассказывает святой об одном видении… Юноша в белой одежде отирал пот со лба монахов, а сияющая женщина причащала каждого… кроме одного — боярина, постригшегося в монахи, но избегавшего по старой мирской привычке физического труда. «Отойди от Меня, ибо вижу, что трудового пота ты не имеешь на лице своём», — сказала сияющая Дева. Царица Небесная не терпит «ржавости монашеских обетов».
Книга подробно рассказывает, как повстречался Нил с послушником Феофаном, совсем было погибающим от бесов и грехов. Наставлял святой инока: всегда побеждать огорчение и гнев. Гнев и огорчение – самые погибельные грехи. Они очень быстро заводят душу в тупик. С их помощью бесам легко овладеть человеком. Побеждаются сии грехи только терпением.
Есть страсти, которые попускаются по Божьей воли. Но есть страсти, в которых человек повинен только сам! Об этом нужно помнить.
Непросто было Феофану исправлять себя. Сложен был путь очищения, не раз срывался инок и падал. Но возвращался святой Нил, наказывал и вновь спасал монаха. Потому что смотрел святой на Феофана не как на диавольское исчадие, а как на заблудшую овцу Христову, кою надобно отыскать, взять на руки, отогреть, накормить и напоить. Изо дня в день вёл святой инока к победе. И венцом сей победы стала схима. Эхмалотос — имя Феофана в схиме, что значит «Пленник». Пленник святого, который исхитил заблудшего из плена диавольского…
В 1820 году окончил Феофан свою книгу. В ней подробно записал он все беседы с небожителем. Прошло три года, но память хранила всё, что говорил святой Нил. И стали забываться слова святого старца Феофаном лишь после того, как написал Феофан книгу для людей. Однако как же стали ненавидеть гордые и злые братья Феофана за то, что он передавал обличительные слова святого! Не желали они отстать от пороков своих. И потому — обрушивали хулу и клевету на Феофона. И даже слух пустили, что пал Феофан в прелесть ради корысти.
Особенно сопротивлялся пророчествам Нила насельник Афона Дионисий, который завёл лодку, занимался рыбацким промыслом и пчёлами. Дионисий так и не принял слова Нила. Был укушен ехидной и умер. И даже погребён не в своей келии за то, что отравлял «ехидным ядом» святогорцев. Таким образом, не только для спасения Феофана пришёл Нил, но для спасения всего Афона.
Святой раскрыл все диавольские сети, уготованные диаволом для святогорцев. Пока Иверская икона не покинет Афон — нельзя святогорцам покидать свою Святую гору. Но в лихие годины нужно уповать на Господа и помощь Матери Божьей, усерднее верить и молиться, всегда совершая Литургию.
Для своей проповеди выбрал Нил глубоко павшего человека. Падший до глубины греховной ямы, но сохранивший в себе веру православную, способен восстать! И способен вернуть себе святость. Об этом должно помнить каждому. Не только ради инока Феофана и святогорцев пришёл Нил, но и ради нас… и тех, кто будет после нас…
Много было сделано списков с книги Феофана. Но одни принимали её, как лекарство, и исцелялись. А другие — лишь ещё более озлобились и закоснели в своих грехах. Так же, как случилось, когда пришёл Христос: одни уверовали и спаслись, другие распяли Бога и погибли.
В конце данного издания представлено житие святого Нила, фотография его пещеры. При жизни Нил выбрал самые труднодоступные скалы и там обустроил себе пещерку. С той пещерки по его смерти миро стекалось к подножию горы, проложив себе ложбинку меж камней. «Безчисленныя исцеления и чудеса, последовавшия от мира Преподобного Нила, побудили Святую Церковь причислить его к лику Святых с присвоением ему имени Мироточивого».
