Русь многострадальная

Изучая историю Руси, скорбишь всё боле и боле. Как много горя на Руси – хоть вместо щей хлебай. А творцы этого горя – нет, не иноплеменники, а мы сами.
Возвращаюсь к годам Раскола церкви. «Россия, кровью умытая». Эти слова сказаны будут много позже: в гражданскую войну 1918-1920 г. Однако ж, кровью и слезами Россия умывалась не раз.
Задумал царь Михаил Фёдорович в 1615 году исправить церковные книги. Издал указ: собрать лучших русских книжников и поручить им переписать книги, исправив все ошибки и неточности. Выбор царя пал на Арсения Селижаровца, архимандрита Троице-Сергиевой Лавры Дионисия, Антония Крылова и Ивана Наседку.
Арсений Глухой, Селижаровец. Подвизался в монастыре Нила Столобенского — на озере Селигер. Образованнейший человек, монах-книжник. С озера Селигер он пошёл в Троице-Сергиеву Лавру. Там и остался. Сошёлся тесно с библиотекарем Лавры Антонием Крыловым. Антоний ему самые лучшие книги давал читать, стал учителем Селигерца. Арсений выучил латынь и греческий. Всё бы хорошо – да вот царёв указ. Монахи – люди умные. Обычаи Руси знали. Историю – тоже. Понимали, что не остаться им живыми. Книги править – сразу у двоих виноват окажешься: и у противников, и у сторонников исправления книг. В Москву не поехали. И так и сяк отнекивались. Но всё же пришлось взяться за дело. Заставили. Полтора года Арсений, Антоний, Дионисий и поп Иван добросовестно правили один лишь Потребник. Собрали, свели вместе более 20 разных списков данной книги – и на церковно-славянском, и на греческом, и на славянских языках. Сличали каждую строчку. Нашли количество ошибок – «тьмочисленное». Наконец отвезли переписанную книгу в Москву. Как и предполагали монахи, их труд, Потребник, подписал им приговор. Особенно возмутили царя и патриарха Иону исправления в молитвах на Богоявление. При освящении воды в русских молитвах читалось: «Освяти воду сию Духом Твоим и огнём». Даже обычай был таков: в освящаемую Богоявленскую воду окунали зажжённые свечи. Переписчики в новом правленом издании слово «огонь» выпустили. Потому что ни в каких православных Требниках этого слова не было. Слово «огонь» — чисто русская приписка и не очень давняя. Созвали патриарх и царь Собор. Собор 1618 года решил: считать переписчиков еретиками. Самые худшие предположения переписчиков оправдались. За все труды и старания их ждала тюрьма.
Вначале Арсения Глухого истязали в Вознесенском монастыре. Потом почти 9 месяцев продержали в оковах в Кирилловском подворье. Из одежды – одна изорванная свитка. Часто по нескольку дней не давали даже кусочка чёрствого хлеба. Писал Арсений челобитные. Жаловался, что нынче духовенство ни знает «ни православия, ни кривославия». Никто этих челобитных не читал. По русской привычке…
Архимандрит Дионисий известен был своим кротким, ласковым, смиренным нравом. Был изначально сельским священником. После смерти жены принял монашество. Был верным сподвижником патриарха Гермогена. Принял на свои руки и плечи разорённую после осады поляками Троице-Сергиеву Лавру. Придя в Лавру, он занялся первым делом похоронами. Его трудами были преданы земле останки более 3 000 человек. Это за первые три недели его пребывания в Лавре. Дионисий рассылал из Троицкого монастыря по всей России воззвания: вставайте, люди русские, спасайте Святую Русь от поляков. Это его грамоты подняли купца Минина и других нижегородцев. И вот теперь его, архимандрита, народного героя войны 1612 года подвергли пыткам, заточили в Новоспасский монастырь. Там, в монастыре, 6 недель томили в дыму, морили голодом, били, таскали в цепях, заставляли класть по 1 000 поклонов.
А вот Иван Наседка, «хитрая лисица», каким-то неведомым образом избежал расправы, в тюрьму не попал.
За бедных переписчиков, за невинных страдальцев заступился Иерусалимский патриарх Феофан 4. Прислали грамоту и другие патриархи: не было слово «огонь» в Богоявленских молитвах никогда. Ошибся кто-то из русских переводчиков или по своему домыслу приписал. Освободился из плена и вернулся в Россию митрополит Филарет, человек грамотный, образованный. Разобрались. Освободили невинных мучеников. Арсения приставили к работе на Книжном дворе. Пробыл там Арсений до 1653 года. Видел, что дела на Руси всё хуже… что назревают ещё более страшные времена. Ушёл Арсений долой из Москвы в какой-то дальний монастырь. От греха подальше. Чтобы Богу служить, но не томиться от людских распрей.
Архимандрита Дионисия вернули в Лавру, но его не признавали монахи. И даже с Филаретом поссорили. Вся его оставшаяся жизнь в монастыре прошла в муках от вражды своих, лаврских монахов.
Та же участь постигнет и Арсения Суханова. Послали за греческими книгами. Послали ведь. Не сам поехал. Привёз огромное количество книг. Не легко это было в те давние годы – из других стран воз книг вести. Привёз. За то и сослали на Соловки. Посчитали, что из-за него русские книги попорчены.
Переписчики книг оказались виновны у всех. Сторонники старины обвинили их в том, что они портят книги и вставляют в книги ересь. Поклонники новизны – то обвиняли в том, что не исправили всё, то обвиняли в том, что исправили не так. Любое изменение – вот ведь не важно: верно оно или нет – могло стать смертным приговором.
Остаётся лишь глубоко скорбеть об участи несчастных монахов-книжников. Сколько их, мучеников российских, пострадавших не от врагов-чужеземцев, а от своих единоверцев и сотоварищей… Эта та область тёмная, которая требует покаяния и справедливого доброго слова о невинных страдальцах, на чьих судьбах оставил Раскол жестокие письмена.
А нам бы научиться в конце концов любить ближнего и не предавать этого ближнего на муки за малейшее расхождение в мыслях. А то ведь мы так легко находим врагов… среди своих, среди своего народа. Нам чужие – друзья. Даже те, кто никогда нам добра не желал. А вот своих мучить мы горазды: хоть верующие верующих, хоть неверующие. Для государства от сих распрей большая печаль и убыток: погибают ведь лучшие умы народа, самые горячие и неравнодушные сердца.
О Русь! Дай Бог умываться тебе не родимою кровью, а одной лишь чистейшей родниковой водицей да ласковыми струями дождя.