Тот, о ком я рассказываю, — католик. Католик, за которого во время его болезни молились в православных храмах. Отпевали, молились за упокой тоже в православных храмах, и, наверное, в каждой православной московской (и не только) семье его поминали при жизни и после смерти.
Имя его – Фёдор Петрович Гааз.
Хааз Фридрих Иосиф родился в Германии в семье медиков, а по другим данным – в семье католического священника. Дата его рождения – 24 августа ст.ст. 1780г. Местечко неподалёку от Кёльна – его родина. Получил блестящее образование. Круг его интересов широк: астрономия, математика, философия, богословие, медицина. В 22 года он стал доктором медицинских наук. Особенно хорошо ему удавалось лечить глазные болезни и среди них – инфекционные глазные болезни. Не одного человека он спас, исцелив от свирепствовавшей тогда трахомы – вирусного поражения глаз, приводящего к слепоте.
Случилось так, что наш русский дипломат, князь Репнин заболел. Ему порекомендовали доктора Гааза. Репнин был совершенно покорён личностью Гааза, восхищён его методикой лечения… И пригласил в Россию. Так Фридрих Хааз оказался в Москве.
В Москве он стал одним из самых богатых докторов. Его приглашали лечить царскую семью, знатных вельмож, известных во всей России князей и графов… Везде в Москве знали его роскошную карету, запряжённую четвёркой белоснежных лошадей.
Ему было 47 лет, когда генерал-губернатор Москвы князь Галицин пригласил его в состав Попечительского тюремного комитета, учреждённого по повелению Александра I. Председателем комитета был митрополит Филарет. В обязанности Гааза входило осматривать тюрьму и тюремные лазареты. Тюрьма есть тюрьма всегда и во все времена. Но в то время тюрьмы были поистине адским местом. Невероятная грязь, пытки, унижения – всё это до такой степени потрясло Фёдора Петровича (как стали называть Фридриха в Москве), что вызвало настоящий духовный переворот. Приехав в Россию, он не знал русского языка совершенно. Но это было ему и не нужно. Он, кроме родного немецкого, в совершенстве владел французским и английским. А вся русская знать говорила тогда исключительно на иностранном языке. С врачами Гааз говорил на латыни, на которой в ту пору мог легко общаться практически каждый врач. Теперь Гааз изучает русский. Он — главный врач тюремных больниц: бедняки, заключённые в тюрьмах, не знают ни латыни, ни французского.
«У Гааза нет отказа», — такая поговорка ходила тогда по Москве. Любой больной человек, любой нищий с московских улиц мог прийти и попросить у Фёдора Петровича помощи, которая всегда была абсолютно бесплатна. Гааз перестал жить для себя, принял Евангельскую заповедь «возлюби ближнего, как самого себя» как основу всей своей жизни.
Правительство России почти не выдавало денег на ремонт тюрем и лечение заключенных. Гааз во всё вкладывал свои деньги. Постепенно Фёдор Петрович расстался и со своим великолепным особняком, и с известными на всю Москву каретой и четвёркой белых лошадей, и с фабрикой, и с крепостными крестьянами. Все деньги уходили на лечение людей.
Фёдор Петрович открыл первую в России больницу «Скорой помощи», в которую собирали всех убогих и нищих. Их мыли, одевали, лечили, кормили. При больнице была школа для сестёр милосердия. Главной иконой в этой школе была православная икона Богородицы «Утоли моя печали». Вылеченных людей не выбрасывали на улицу. Стариков пристраивали в хорошие богадельни, молодым подыскивали работу и жильё, а малым детям находили хороших приёмных родителей.
Фёдор Петрович наставлял каждого, кто у него работал, помогать людям. Даже если нет средств, подать хоть евангельский стакан воды – и то хорошо, — учил Фёдор Петрович.
Крепостными торговали тогда на Руси наравне с собаками и лошадьми. Гааз выкупал крепостных семьями, дабы семьи не разлучались.
«Нужно внимать нуждам людей, заботиться о них, не бояться труда, помогая им советом и делом, словом, любить их; причём, чем чаще проявлять эту любовь, тем сильнее она будет становиться». «Спешите делать добро», — просил россиян Гааз.
Целую войну объявил Фёдор Петрович кандалам и пруту генерала Дибича. Кандалы весили 5 фунтов, были сделаны из голого железа; летом они раскалялись, а зимой примерзали и прожигали и кожу, и мышцы. Мало того за эти же кандалы с тяжёлыми цепями по 12 человек осуждённых крепили к толстому железному пруту. Это и был печально знаменитый прут Дибича. С этим прутом невозможно было лечь. Даже на привалах, следующие по этапу не могли спать. За всё время этапа с прута не расковывали! Если кто-то заболевал или умирал – остальные его просто волочили на пруте за собой. В туалет не отпускали. Есть можно было только одной рукой. Так перегоняли лёгких преступников. В лёгкие можно было попасть, даже просто потеряв паспорт. Тяжёлые преступники по закону передвигались в кандалах, но каждый отдельно. И вот он, парадокс России: осуждённые часто молились, чтобы попасть в «тяжёлые преступники»! Там можно выжить. А в «лёгких», скорее всего, помрёшь.
«Святой доктор», как называли Гааза, восстал против пыток кандалами и прутом на этапах. Чего только он не наслушался от наших русских чиновников! «Отойди от зла – и тебе зла не будет», «один в поле не воин»… Так поучали Гааза все, кому не лень. Даже Л.Толстой осудил Гааза, т.к. Гааз сопротивлялся злу. А по Толстому злу сопротивляться нельзя. Один из иностранцев сказал о Фёдоре Петровиче: «Идеи и образ жизни этого человека столь необычны для нашего времени, что он либо дурак, либо сумасшедший, либо святой».
Гааз написал письмо прусскому королю Фридриху Вильгельму IV, чтобы тот написал об ужасах прута Дибича своей сестре – жене Николая I. Благодаря этому письму прут отменили. Отменили и кандалы для стариков и больных. Отменили бритьё половины головы, и в первую очередь для женщин. Не удалось отменить кандалы. Гааз сконструировал свои. Они весили около 3 фунтов (вместо 5), не натирали руки и ноги, т.к. были обшиты кожей. В них было более-менее удобно идти. Потому что сам Фёдор Петрович проходил в них по 5-6 вёрст, проверяя своё изобретение в действии. Однако чиновники объявили, что старых кандалов много, а новые «гаазовские» делать некому. Тогда Гааз на свои деньги выстроил кузницу, где ковались его кандалы. Там же и перековывались все, шедшие по этапу.
Фёдор Петрович построил Полицейскую больницу для осуждённых. В ней жил и сам Фёдор Петрович в двух крохотных комнатках.
Он привлёк богатых купцов: на их и на свои деньги покупал Евангелие и иконки для осуждённых, покупал азбуки. «Если нет собственных средств для помощи, — обращался Фёдор Петрович к русским женщинам, полагая, что на них-то и держится в России милосердие, — просите кротко, но настойчиво у тех, у кого они есть. Не смущайтесь пустыми условиями и суетными правилами светской жизни… Не бойтесь возможности унижения, не пугайтесь отказа…»
142 прошения подано им о помиловании.
Наконец чиновники и вельможи настолько возненавидели «надоедливого доктора», что издали указ «выселить его из Москвы» «за связь с преступниками». Но рука Божия заступалась за бедных и их доктора: в Москве разразилась эпидемия холеры. Богатые были в ужасе – холера-то шла из бедных кварталов. А бесплатно бедноту лечил один Гааз! Теперь уже никто не помышлял выселять «святого доктора» из Москвы. За бесплатное лечение людей Гаазу был пожалован Владимирский крест IV степени.
«Если тебе плохо, — найди того, кому ещё хуже, и постарайся помочь»,- это рецепт Гааза от тоски и уныния!
Когда осуждённых перегоняли по этапу, Гааз всегда приходил с конфетами и апельсинами и одаривал каждого. К женщинам он приходил с большими корзинами, в коих были орехи, конфеты, яблоки, пряники…
Один полицейский чиновник раздражённо закричал:
— Что вы голодным конфеты суёте? Лучше кусок хлеба подайте!
На что доктор ответил:
— Хлеба им и другой подаст. А конфеты и апельсины они уже никогда не увидят… Исцелить душу так же важно, как исцелить тело.
Часто на Фёдора Петровича злились богатые женщины из Попечительского совета именно за внимание и лакомства для осуждённых бедных женщин. По их мнению, это была «излишняя благотворительность», которой бедняки недостойны.
Когда Фёдора Петровича угощали в богатых домах, он забирал угощения и отдавал бедным. Отказывал себе даже в чае, чтобы не тратить «попусту» деньги. Собирал листики смородины, сушил их. И пил этот смородиновый чай. А когда его, случалось, подвозил бедный извозчик, Гааз всех угощал «обедом»: он покупал четыре калача – всем по одному: себе, возничему и двум лошадям.
Удивительной и отличающей его от всех чертой была привычка о любом и каждом человеке сказать хорошее!
Однажды он шёл домой поздно ночью. Стоял мороз. Гааз шёл в тёплой шубе. На него напали из подворотни разбойники и стали снимать шубу. Фёдор Петрович умолял оставить ему шубу – иначе он простудится и не сможет помогать людям. Разбойники захохотали в ответ. Но когда Фёдор Петрович назвался: «Я доктор Гааз!» — его вмиг отпустили: «Да что ж Вы раньше-то не назывались, Фёдор Петрович! Кто же Вас тронет!»
Один любитель старины похвастался, что нашёл клетку, в которой содержали Пугачёва перед казнью. Пришедший в гнев доктор приказал замуровать клетку. И размуровать её удалось лишь после смерти Фёдора Петровича.
Другие заслуги Гааза перед нашим Отечеством: он – основатель и исследователь Пятигорских курортов (Пятигорск, Ессентуки, Железноводск). А в 1812 году он ушёл на фронт в качестве военного хирурга, дошёл до Парижа и вернулся вновь в Россию. Потому что считал, что в Россию он поставлен Богом для спасения обездоленных.
Тяжело заболел и скоропостижно скончался 16 августа ст.ст. 1853г. Всё, что нашли у него – несколько медяков и два телескопа – астрономия была увлечением на всю жизнь: он любил ночами смотреть на звёзды. Так что хоронить знаменитого доктора пришлось за казённый счёт. Всё имущество, какое у него было, он отдал при жизни людям. Каторжане узнав о его смерти, собрали по грошам нужную сумму денег и купили в его память икону св. Феодора Стратилата. Именно Феодора Стратилата они считали небесным покровителем их любимого доктора.
Ещё когда Фёдор Петрович был жив, беднота обращалась к священникам с просьбой отслужить молебен о здравии «святого доктора». Священники были в замешательстве. Обратились к митрополиту Филарету. И тот разрешил поминать раба Божьего Фёдора в московских церквях, не взирая на его католическое вероисповедание. Сам святитель Филарет посетил умирающего: «Господь благословит тебя, Фёдор Петрович. Истинно писано здесь, благодатна вся твоя жизнь, благодатны твои труды. В тебе исполняется реченное Спасителем: «Блаженны кроткие… Блаженны алчущие и жаждущие правды… Блаженны милостивые… Блаженны чистые сердцем… Блаженны миротворцы… Укрепись духом, брат мой, Фёдор Петрович, ты войдёшь в Царствие Небесное…»
Святитель Филарет благословил совершать заупокойное богослужение о новопреставленном рабе Божием Фёдоре.
20 тысяч, вся бедная и богатая Москва, шла провожать в последний путь Фёдора Петровича Гааза. На его могиле поставили крест из красного гранита. А ограду сделали из кандалов в память об освободителе заключённых. Похоронен Ф.П.Гааз на Немецком Введенском кладбище. И сейчас на его могиле можно часто увидеть живые цветы. Скульптор Н.Андреев сделал памятник бесплатно, из уважения к жизненным принципам Фёдора Петровича.
