Первая часть Литургии – проскомидия — ещё называется Принесение. В древности христиане приносили хлеб и вино в храм для совершения таинства.
Самая главная и самая древнейшая часть Литургии называется Евхаристический канон, Возношение или Анафора. Иногда в просторечии эту часть Литургии миряне называют «Милость мира» по словам песнопения. Анафора представляет собою одну молитву, которая, начиная с 6 века, читается священником в алтаре. Первая её часть — благодарение за создание мира и человека, за спасение человека. Затем вспоминается Тайная Вечеря и Крестное Искупление. Затем — призвание Святаго Духа, прошение освятить Дары и претворить их в Тело и Кровь Христову для нашего спасения.
О том, что Причастие есть Тело и Кровь Христовы, конечно, верующие знают. А вот о том, что наша литургическая жизнь протекает не так, как в старые времена – об этом знают не все.
В древности молитва Анафоры читалась не тайно, но вслух. Все верующие эту молитву слышали. А затем причащались у самого престола, поскольку иконостаса не было. (Кстати, в церкви города Бари нет алтаря и Литургия служится по древней традиции на мощах – на гробнице Николая Чудотворца). Верующие знали: Литургия есть дело не одних священников, но дело всей церкви. Евхаристия соборна. В нашем сознании больше закрепилось католическое представление о священнике: священник освящает хлеб и вино с водою и они становятся Телом и Кровью Христовой. Меж тем, это не православное представление о Литургии и о роли священника в Литургии. Православные всегда считали, что священник – это не «заместитель» Христа: сам священник ничего не освящает. Священник есть водитель православного народа. Он предстоит пред Господом и молит Господа о помощи, о благодати, об освящении принесённых Даров. Священник есть пастырь. А что такое пастырь без паствы? Потому священник не должен быть один. Он вместе с народом, а народ вместе со священником. Это единое звено, единое целое.
Так же люди сами без священника, без пастыря, не могут служить Литургию. Право предстоять перед Божьим престолом даруется только епископу или священнику, которого епископ благословил. Но внутреннее состояние каждого человека, молящегося на Литургии, очень важно. Большинство людей ПРОСТО СТОИТ в храме, ожидая конца службы. Кто-то нудится: как всё долго! Душно! Когда кончится? Кто-то молится о своих житейских нуждах, скорбит, переживает о каких-то проблемах… кто-то искренне благодарит за житейские успехи, за добрые счастливые события, случившиеся в его жизни… Но ещё на Херувимской песне нам было велено отложить всякие земные попечения! Однако же мы эти слова никак не воспринимаем. У каждого свои мысли в голове. В результате: мы на Литургии – пассивные слушатели и зрители. Хор – поёт. Священник служит. Мы стоим в храме. Значит, всё в порядке. Литургия воспринимается в одном ряду с молебнами, чтением акафиста. Именно поэтому очень много верующих людей в храм не ходят: «Я и дома помолюсь». Действительно: если Литургия – это обыкновенная молитва, то почему надо непременно идти в храм? Почему дома нельзя помолиться? И аргументы, вроде бы, весомы: в храме я отвлекаюсь – то душно, то кто-то толкнул, то «бабушки мешают». Ох уж эти «бабушки»! Послушать тех, кто в храм не ходит – в храме только одни «бабушки» и стоят. И больше ничем они не заняты, как только кричат на пришедших! Меж тем мы видим, что в храме сейчас больше людей средних лет, мам с детьми (которым особо некогда следить за прихожанами, углядеть бы за своими детьми!)… И никто так уж активно и не поучает никого, даже бабушки — в основном молятся.. Так что в храме не так уж и «страшно». Но люди не всегда ходят на службу, потому что не видят отличия Литургии от обыкновенных молитв. Ведь внешнее благочестие – «ходить в храм» — давно заменило подлинную литургическую жизнь.
Начнём с того, что Литургия – самое высшее таинство. Потому оно никогда не стояло в ряду с молебнами и прочими церковными требами. Кстати, само название ТРЕБЫ – говорит за себя: это то, что ТРЕБУЕТСЯ людям. Не требуется – служить батюшки не станут. Литургия служится всегда. К тому же, многие святые настаивали на ежедневном служении, а не только по воскресеньям и праздникам. Был и такой благочестивый обычай: молебны служатся ДО Литургии. После Литургии уже не служат ничего, поскольку выше Литургии быть ничего не может.
Вторая беда: Литургию рассматривают, как некий ритуал, обрядность. Если нет времени и желания выстоять весь обряд – можно прийти к концу службы, можно просто подать записку, поставить свечку, приложиться к иконе… И уйти…а потом ждать, что жизнь кардинально поменяется. Что же, иногда Бог даёт и такое чудо: поставил человек свечу и всё наладилось. Но не это главное. Главное в том, что каждый мирянин – УЧАСТНИК Божественной Литургии. Литургия может совершаться только, как уже было сказано, епископом или священником, но миряне – народ Божий, который священник ведёт за собой. Мы уже говорили, что священник – это пастырь, а пастырь без паствы быть не может. Паства должна быть рядом.
Третья беда современного сознания: христианские ценности подменяются общечеловеческими моральными ценностями. Представление: религия полезна, так как она учит не воровать, не убивать, не прелюбодействовать и т.д. – укоренилось прочно. Потому сейчас светские власти обычно помогают церкви, поскольку пытаются с помощью церкви улучшить моральный облик современной молодёжи, настроить её на гуманистические ценности. Но христианство – это не просто призывы уважать старших или не красть чужого! Ведь и многие атеисты говорят о том же. Бытует представление, что коммунизм, якобы, то же самое, что и христианство. И что Евангелие или Ветхий завет ничем не отличаются от коммунистического манифеста. В самом деле: земля и вода – общие, даны Богом для всех людей и так далее… И потом, разве кто-то может сказать, что среди иноверцев, язычников или коммунистов никогда не было честных бессребреников, порядочных, добрых людей, готовых прийти на помощь? Были, конечно. Но коммунизм не говорит о главном, о том, о чём говорит христианство: о вечной жизни со Христом и во Христе!
Итак, Евхаристический канон – главная часть Литургии. Диакон возглашает: «Станем добре, станем со страхом…» Хор поёт «Милость мира». Священник обращается с прошением ко Господу за нас всех: он просит для нас, предстоящих: у Господа Иисуса Христа – благодати, у Бога-Отца – любви, у Духа Святаго – причастия… Это всё для нас. Литургия есть молитва общая, соборная. Священник просит Господа освятить принесённые Дары. Когда хор поёт «Достойно и праведно есть покланятися Отцу и Сыну и Святому Духу, Троице Единосущней и нераздельней», — вся церковь становится на колени, ибо именно в этот момент святые Дары Господом претворяются в истинные Тело и Кровь Христову. Именно в то самое Тело, Которое было распято, ибо тел у Господа было не много, но одно. Святые говорят, что ангелы мириадами слетаются в храм, где служат Божественную Литургию, ибо сейчас в храме Христос! Умершие христиане, все святые – небесная церковь, ангелы, мы – живые люди и, наконец, Сам Христос – собираются вместе. Ленты времени больше нет. Все прошедшие события переживаются вновь, как реальность. Будущее – второе пришествие Христа — переживается тоже, как настоящее. Мы переходим в иную реальность: мир Христоцентричен. Все живые и умершие собираются во Христе. И это воистину так: все люди в час Литургии собираются у Христа. Ещё древние учёные писали об открытой им тайне: Бог – Отец отдал Вселенную Сыну. Бог-Сын распростёрся во Вселенной Х-образным крестом, удерживая её, связывая, объединяя. «Вся сила и мудрость в Распятом Царе».
Мы знаем, что наша обыкновенная земная пища становится нашим телом, отдавая телу витамины, микроэлементы и прочее. Принимая Тело и Кровь Христову, мы обретаем бессмертие. Наши тела начинают, благодаря Литургическому кормлению, сочетать в себе земное и небесное, тварное и нетварное, божественное и небожественное. Благодаря нетварному и божественному питанию мы воскреснем телом. Оно будет изъято из земли Духом Святым. Ведь жизнь человека без тела – неполная. Господь нам дарует полноценную жизнь, которая много богаче, нежели сейчас жизнь души человека после смерти (без плоти). В Причащении – закон воскрешения и залог жизни в вечности. Тело Бога, которому Бог даровал бессмертие, входит в наше тело и изменяет его. Для живых причащение есть единственный путь обожения. «Божественное Тело обожает мя и питает. Обожает ум, дух же питает странно…» Т. е. наши ум, дух, тело обретают свойства Бога – это называется обожение.
Причастившиеся входят в Тело Христово. У тех, кто причастился, в крови течёт общая кровь, которая роднит всех и делает братьями и сёстрами. Обращение «брат», «сестра» — это буквально, не для красного словца. Это не иносказание. Причастившиеся становятся сокровными и сотелесными. За причастников молится священник ко Господу: собрать «освящённую церковь в Царствие Твое». Личное сознание каждого всё больше раскрывается Истине. Строго говоря, здание, в котором молятся христиане – это храм. Храмом христиане называют и человеческое тело, обоженное Христом – иными словами, тело есть дом (храм) для божественного. А вот собрание молящихся людей именуется Церковью. Церковь есть Тело Христово. Так что народ, предстоящий в храме, это не просто сбившиеся в одно стадо овечки, но народ есть ТЕЛО ХРИСТОВО! Церкви, как Телу Христову, принадлежит ВСЁ МИРОЗДАНИЕ! В Божьем храме соединяются весь ангельский собор и человеческий род – живые и умершие, последние суть тоже живые, но пребывающие в данное время не с нами. Восстанавливается единство, нарушенное грехопадением. И мы проживаем час Литургии в этом единстве! Время превзойдено… И все мы равны и ЦЕННЫ у Бога. Бог с нами и любит нас. А это значит, что негоже христианину стоять и нудиться в храме, будто он в очереди в магазине. Или осознавать себя столь недостойным, кто может лишь бессловесно, без понимания, без радости стоять в храме. А молиться и соединяться с Господом будет один батюшка.
В Троице, как в первообразе соединены свойства Церкви – единство, соборность, святость. Таинство Литургии, возвращает нас хотя бы на час в неделю в состояние единства, какое было до грехопадения; Таинство Литургии установлено Самим Христом. Мы не поклоняемся на Литургии Христу и даже не молимся Ему, а соединяемся с ним! Осуществляется и единение всего народа. В этом таинстве Христос присутствует не только лишь по благодати, не образно, а истинно и действительно. В каждой Святой частице Господь присутствует всецело. Претворившиеся в Тело и Кровь Христову Дары уже не возвращаются в прежнее состояние, но остаются таковыми. Господь «смешал Самого Себя с нами», «растворил Тело Своё в нас», чтобы мы составили нечто единое. Причастие принимается «во оставление грехов, в жизнь вечную». Мы же приносим жертву хваления и благодарения за наше спасение. Жертва бескровная. Бог уже однажды и навсегда принёс Себя за нас в жертву. И потому жертва совершается не через заколение, не через кровь, но через преложение хлеба в закланного Агнца.
Литургия совершается в храме, Святые Дары освящаются на престоле. Престол знаменует собой невещественный Престол Пресвятой Троицы. Престол должен располагаться только посредине алтаря, являясь как бы центром тварного бытия — центр сотворённого мира, но не прилепляться к стене. Ставить престол у стены может быть дозволено лишь в крайнем случае при сильном недостатке места в алтаре. На престоле лежит антиминс — плат с зашитыми в него мощами. Он сложен и завёрнут. Лишь во время освящения Даров антиминс разворачивается. Антиминс – святыня церкви. Когда дают антиминс для новой церкви, священник несёт его в свой храм на груди. Он никогда не выносится из храма. Антиминс разрешается выносить из храма лишь при крайней нужде: когда храму грозит стихийное бедствие, пожар, захват иноверцами или безбожниками. При угрозе, скажем, пожара антиминс выносят из храма и, положив его, допустим, на камень, продолжают служить Литургию, ибо Литургия должна быть обязательно завершена. При нужде Литургия может совершаться и без престола. Так совершали Литургии во время гонений на церковь – в лесу, в концлагерях… Слово «антиминс» переводится: вместопрестолие.
День раньше начинался с Литургии. Лишь отстояв Литургию, христиане расходились по своим мирским делам. Мужчины, и женщины причащались ежедневно у престола, болящим причастие разносили на дом, чтобы никто из христиан не остался без Святых Даров. Кто долго не причащается – отпадает от тела Церкви, от Тела Христова. Вообще, вся Литургия – это молитва о призвании на нас благодати. Потому считалось великим грехом, отстояв Литургию, уйти из храма, не причастившись. Получается: просили для себя от Бога дар; Господь даёт нам этот дар: Своё святое Тело и Свою святую Кровь, чтобы и мы стали святы, — а мы говорим: нет, принимать не будем! Потому и говорят многие священники, что сейчас, при редкой практике причащения, положение христиан в храме двусмысленное.
Сейчас Церковь, то есть миряне, редко ощущают свою богочеловечность. Раньше вся церковь на Евхаристическом каноне горячо молилась о том, чтобы Господь подал каждому бессмертные Дары, восклицая вместе с дьяконом: троекратным «Аминь!» Главной иконой после Троицы считалась икона Евхаристии. Верующие все сослужили со священником, горячо молясь не каждый о своих нуждах, но об одном и том же: благодарили Бога за сотворение мира и сотворение человека, за спасение человечества, просили освятить их, чтобы жить вечно. Батюшка Вениамин Федченков так говорил прихожанам о Святой Литургии: «Паства моя… берегите благоуханную розу Христову!», — ибо Литургия есть величайший дар Христа людям. Будем помнить об этом и будем стараться исправить свою Литургическую жизнь.
