На первый взгляд, заголовок странен и мало понятен. Но в древнем фресковом письме существовал такой обычай: праздники распределять парой. Фрески праздничной пары располагались одна напротив другой, на противоположных стенах храма. Какова же была пара у нашего престольного праздника – Успения Богородицы?
Оказывается, Рождество Христово… На одной стене храма фреска: Богородица держит спеленатого Богомладенца. На противоположной стене: Сам Спаситель держит спеленатую душечку Богородицы, как Отец своё дитя. Смыслы праздников перекликаются, образуя как бы, замкнувшуюся цепочку. Попробуем разобраться в символике иконографической пары. 
Сейчас у нас праздник Рождества Христова не вызывает никаких чувств, кроме ликования и радости. Это у людей церковных. У людей маловоцерковлённых и вовсе: Рождество – это что-то типа Нового года. Навязчивый образ Санта-Клауса в американской « обвёртке» немало этому способствует. А тут ещё государственное новшество – каникулы у всех и вся. Народ празднует, отмечает одно застолье за другим, плохо даже понимая, а что за праздники-то? Тут ещё путаница с Новыми годами… Многие священники справедливо возмущаются, что церковный народ кричит 14 января: «С Новым годом!», а о том , что это день Обрезания Господня и Василия Великого никто и не помнит! Меж тем, 14 января к церковному Новолетию не имеет никакого отношения. Это праздник утверждён исключительно государственным росчерком пера Петра 1. В этот день полагались обязательные гулянья (едва не под страхом смерти), заграничные туалеты и парики у несчастных российских девиц, заморские танцы… Что не способствовало благоговейному отношению к церковному Господнему празднику… И до сих пор мы путаемся в своих новых годах, рождествах… Толком, порою, и не зная, Кто родился, для чего… И почему потом в конце лета наша церковь вдруг вспоминает о зимнем дне — о Рождестве?
Радость Рождества сопровождалась большим, великим испытанием веры для людей. И даже скорбью. Потому его обмирщать – грешно. Начало пути – это всегда сложно. Как ни странно на первый взгляд, но свершители прихода Спасителя в мир – люди. Люди, а не Господь. Господь никогда не входит в наши сердца насильно. Он всегда оставляет людям свободу выбора. Так, по велению Всевышнего, Архангел Гавриил оставил свободу выбора Деве Марии. Он не возвестил: «отныне родишь, обязана исполнить волю Бога…» Всё решило добровольное: «Се раба Господня…» Матерь Божия согласилась быть проводницей Божественной воли. Знала ли она о последствиях? Знала, конечно. И для совсем юной девушки это было подвигом. Ведь за одним событием пошла неумолимо череда других событий, каждое из которых требовало огромного напряжения, духовных, душевных сил. Мы себе представляем так: пришёл Иосиф, увидел Обручённую Деву непраздной и стал возмущаться, обиделся… Хотел тайно отпустить, но пожалел. А всё было куда сложнее и страшнее. Иосифа выбрали первосвященники, как строгого законника. Он ни на йоту не отступал от церковных иудейских канонов и законов. И был просто обязан отдать Деву Марию на суд – на избиение камнями. И вот теперь Иосиф решился нарушить Ветхий Завет во имя Нового Завета. Диавол придумал для праведного человека тяжелейшее искушение. И не только для него. Люди Мессию ждали. И теперь они могли забить неродившегося Мессию камнями. Люди, ждавшие Мессию, сами не дали бы Ему прийти к ним. Святой Иосиф, Дева Мария, пастухи, волхвы должны были преодолевать искушения одно за другим – и земные, и из преисподней. А Мессия приходил в мир – беспомощным Младенцем. Его земная Жизнь зависела, как ни странно, от людей. Бог дал Себя в руки людям. Чтобы они во имя Любви спасли ему жизнь и поклонились добровольно. А ведь Бог мог прийти и в образе извергающего громы и молнии, так что все люди припали бы в ужасе к земле, не смея поднять глаз… Но Бог тогда всё устроил так, что Бог и люди стали едины в духовном порыве Любви. Кто спас тогда мир: Бог или люди? Спасение мира произошло в добровольном союзе Бога и людей.
В акафисте святому Иосифу есть такие слова:
Радуйся… яко злато в горниле очищаемый непрестанно искушениями…
Радуйся… в скорби терпеливый… всегда верный тайнам, вверенным тебе…скорби и труды Христа ради в пути радостно терпевый…
Радуйся… питатель и попечитель Отрока…
Но как не просто давались и верность тайнам, и отступление от Ветхого Завета… Первые иконы Рождества, которые дошли до нас, датируются 4 веком. Они отражают тот скорбный момент Рождества – искушение: Иосиф сидит отвернувшись от Богородицы. Матерь Божия полна тревоги и смотрит не на Младенца, а на Иосифа. А рядом с Иосифом стоит некто – согбенный, в шкуре, с сухим посохом (сухой посох был символом неправды), на голове у него иногда странный убор, отдалённо напоминающий шляпу… Известна икона «Бурю внутрь имеяй…» — она отражает тот момент, когда Иосиф вернулся домой и увидел свою Обручницу, имеющую во чреве. И вот теперь – сам диавол в Рождественской пещере! Кто мог бы подумать! И он искушает святого уже не просто в мыслях, а в явной беседе… Искушает Иосифа собственной же праведностью самого Иосифа! И Богородица в тревоге: сможет ли Иосиф перенести ещё и это?
Святой Антоний Сурожский писал о пришедшем на Землю Богомладенце: «Он стал одним из нас в нашем унижении и обездоленности нашей… Он сроднился через Свою любовь, через Своё понимание…» Ветхий Денми стал Младенцем. Ситуация повторилась: когда-то Диавол пришёл в райский сад, где были все едины: ангелы, люди, звери, цветы… И разрушил первозданность природы лукавой беседой. (Не отсюда ли у слова «бес-еда» столь странный корень?) Ева не устояла перед искушением. И Адам, которому она была вверена, нисколько не устоял, не защитил праматерь человечества своей твёрдостью воли. Теперь же, в тёмной пещерке, а не райском саду, — вновь все едины: Ангелы, люди… звери склонились над Младенцем тоже… Вся природа объединилась… И всё опять висит на волоске… Диавол снова тут… Жизнь беспомощного Младенца и Богородицы под угрозой… И как теперь поступит глава семьи? А ведь в глазах иудеев: Иосиф и Мария – семья. Первосвященники, видя дивного Отрока, говорившего, как власть имеющий, удивлялись: дескать, мы ведь знаем отца его и матерь его, плотников сын… Сотворив райский сад, всю землю, Господь вверил всё это семье. А семья не устояла и разрушила всё. И вот снова семья… И глава семьи побеждает все искушения! Он сопровождает свою семью в тяжелейшем пути, в скитаниях по чужой языческой стране, он беседует с Ангелами, он кормит Дитя земной пищей. Бережёт Святую Матерь Его… Семья сберегла Бога и Новый Завет. Потому-то диавол семью ненавидит. И всячески нападает на неё, разрушает супружество или крадёт у родителей души детей соблазнами.
Антоний Сурожский взывает к нам: «Если Бог сущностно мог стать Человеком, неужели мы не понимаем, как велик человек?» Вот почему парой праздника Рождества Христова являлся в древнем православии праздник Успения Богородицы. В этом празднике – венец человеческой праведности. Сам Господь принимает душу Матери на Свои Руки. Сам Господь теперь сделает земную женщину – бессмертной не только душой, но и телом. Это итог стойкости человеческого духа в искушениях – обожение человека. Между двумя праздниками промежуток не полгода. Между ними – целая жизнь. Жизнь, полная страданий, искушений ради Высшей Любви. И вот так и взирали друг на друга с противоположных стен древних храмов, с древних фресок: с одной стороны – Богородица на руках с Младенцем, а с другой стороны – Господь, на руках держащий в пеленах, как младенца, душу Матери Своей. Это венец Её жизни, к которому путь – через Крестные муки Её Сына. И назидание нам – для чего мы живём на земле?
