Часть1. Время действовать Господу
Очень часто приходится слышать, что Литургия очень непонятна. На это хочется возразить: литургия – самое понятное и сердечно простое молитвенное служение. В чём его смысл?
Чтобы понять смысл Литургии – вспомним, как появилась Литургия. Когда на земле жил Христос, Он неоднократно совершал Евхаристию. Где бы ни появлялся Христос – Он кормил людей: хлебом ли с рыбой, хлебом и вином… Само действо было так привычно ученикам, что они узнавали Господа по движению Его рук. Даже если не узнавали Лицо – Господь не всегда представал в одном и том же облике.
Когда Господь вознёсся на Небеса, ученики собирались вместе, приносили дары – хлеб и вино. И совершали воспоминание Тайной Вечери, памятуя, как Господь говорил о том, чтобы приняли Тело, за нас ломимое, и кровь Его, за нас изливаемую. Однако просто самим приносить хлеб, ломать его, повторяя действо Господа – это выглядело бы кощунственно. Ученики стали просить, чтобы действо сотворил Сам Христос. Что и стало совершаться. То есть, это не просто преломление хлеба в память о Господе. Действо и поныне совершает Сам Бог – чтобы мы «не ослабели в дороге», идя к Царству Небесному.
Верующие приносят в храм хлеб, либо муку, масло, вино; покупают просфоры, подают записки о здравии и об упокоении. Это всё является нашим приношением, нашими дарами Богу, нашей жертвой бескровной. Вся Литургия посвящена одному: люди (все, собравшиеся в церкви, а не только священство) просят Господа принять эти дары, превратить их в Тело и Кровь Господни, как Он Сам некогда совершал на земле, и дать нам для укрепления нашего духа и тела. В конце Литургии мы принимаем истинные Тело и Кровь Христовы.
Господу на Небе служат Ангелы. Нуждается ли Он в наших земных человеческих службах? И да, и нет. Всё дело в том, что Господь захотел, чтобы люди принимали Его пречистые Тело и Кровь, чтобы им войти в жизнь вечную. Потому мы поём в Херувимской песне: мы, люди, изо всех сил стараемся уподобиться, изобразить херувимов, служащих Богу пред престолом. Поэтому мы откладываем все житейские попечения, чтобы принять нашего Царя и Бога, сопровождаемого сонмом Ангелов. У нас Бог – один. И Царь у нас тоже один ‒ Господь!
Мы просим, чтобы Святый Дух сошёл и на наши Дары, и на нас. Для этого мы объединяемся. В сторону все распри! Мы – едины, как Троица! И мы «единым сердцем и едиными усты» воспеваем нашему Царю-Богу славу. В таком полном духовном единении, что становимся, как один человек – священники, служители храма, пришедшие на службу миряне. Дискос с вынутыми частицами из просфор есть единая церковь – земная и небесная. В знак нашего единства и мира в сердце совершается целование мира, то есть целование людей друг с другом (сейчас, увы, в большей части церквей, только священники в алтаре). Священник просит Господа помянуть всех, кто принёс приношение, поминовение, помиловать этих людей, как и тех, за кого принесли поминовения, за кого просят помолиться.
«Время сотворити Господеви» — то есть наступило время, когда действует Сам Господь. А мы, люди, возглавляемые священниками, становимся соработниками. Мы говорим «аминь» — то есть мы соглашаемся со всем, что происходит в церкви.
Зайти в храм не возбранялось никому. Но вот находиться на Евхаристии дозволялось только святым – тем, кто стал Христу единокровным и сотелесным. Потому возглас: «Двери! Двери!» — призывал дьяконов стать при дверях, чтобы уже никто не выходил и не заходил в храм. Теперь в храме должна остаться только церковь – верные Господа, которые будут принимать Его пречистые Кровь и Тело. Все, кто не собирается причащаться, даже если и крещены, должны покинуть храм, поскольку Жертва Господа принесена для всех, и не принять её, не подойти к Чаше есть величайший грех. Все святые, то есть христиане, причащаются. Мы не можем стать святыми сами собой, помимо Господа. Только Он делает нас святыми, даруя свои Тело и Кровь.
Итак, вновь, уже словами евхаристических молитв, повторим: о чём мы просим на Литургии? «Удостой нас обрести благоволение в очах Твоих, чтобы благоприятной Тебе была жертва наша, и чтобы почил благой Дух благодати Твоей – на нас, и на этих предлежащих дарах и на всем народе Твоем…». “Возлюбим друг друга, дабы в единомыслии исповедовать,» — эту фразу продолжает народ и хор: «Отца и Сына и Святого Духа – Троицу Единосущную и Нераздельную». Вот здесь и совершается целование мира со словами: «Христос посреди нас», на которые люди отвечают друг другу возгласом: «И есть, и будет». То есть, мы совершаем Литургию в единой вере, понимая, что Святые Дары становятся истинными Телом и Кровью Господа, и совершает сие таинство Сам Христос, находясь с нами. «Итак, воспоминая эту Его спасительную заповедь и всё ради нас Им соделанное: крест, гроб, тридневное воскресение, на Небеса восхождение, по правую руку (от Отца) сидение, и еще второе и славное Его пришествие»… «Твоя от Твоих, Тебе приносящее о всех и за вся»….«Тебе воспеваем, Тебя благословляем, Тебя благодарим, Господи, и Тебе молимся, Боже наш!»… «И просим, и молим, и мили ся деем (т.е. делаем себя милыми, умиленно припадаем): ниспошли Духа Твоего Святого на нас и на эти предлежащие дары…». «Твоя от Твоих, Тебе приносящее о всех и за вся». «Тебе воспеваем, Тебя благословляем, Тебя благодарим, Господи, и Тебе молимся, Боже наш!»
«И даждь (дай) нам едиными усты и единым сердцем прославлять и воспевать Твоё всечестное и велеколепое имя, Отца и Сына и Святого Духа, ныне и присно и во веки веков». На что хор и народ отвечает: «Аминь!»
«И да будут милости великого Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа со всеми вами». Диалог продолжается. Вновь ответ: «И со духом твоим». Ехаристический канон, то есть время, когда Господь претворял хлеб и вино в Свои Тело и Кровь, заканчивается. Скоро время причащения.
Обратим внимание, что Седален после Песни 3 Канона ко Причащению имеет такие слова: “Огнь и свет буди ми, Спасе, приятие Пречистых и Животворящих Твоих Таин, пожигая греховный плевел, и просвещая всего ко истинному богословию.” То есть, Святые Тело и Кровь Господни, помогают нам бороться с грехами и делают нас способными думать о Боге — просвещают ко истинному богословию. Без них нам не понять ни православия, ни веры в Господа.
Мы просим на Литургии: «Дабы человеколюбивый Бог наш, приняв их (наши дары) на святой и Пренебесный и мысленный Свой жертвенник, как благоухание духовное, ниспослал нам в воздаяние божественную благодать и дар Святого Духа – помолимся!»… «Единство веры и общение Святого Духа испросив, самих себя и друг друга, и всю жизнь нашу Христу Богу предадим»… «И сподоби нас, Владыка, со дерзновением неосужденно сметь именовать Тебя, Небесного Бога, Отцом и говорить»… Верующие, вся церковь, поёт «Отче наш», где слова о хлебе имеют Евхаристическое значение: хлеб наш насущный даждь нам днесь — то есть, сейчас, теперь, сегодня дай нам Святое Причастие. «Яко Твое есть Царство, и сила, и слава…»
И хотя все мы святы, но, вновь повторим, памятуя, что святы мы только благодаря Господу, народ смиренно восклицает: «Един Свят, един Господь, Иисус Христос, во славу Бога Отца. Аминь».
Вот смысл Литургии – в Причащении. Принесли дары и попросили Господа их освятить, претворить в Тело Его и Кровь. Приняли Святые Дары и попросили Господа послать Духа Святаго, осенить Своей Благодатью как нас, присутствующих, так и тех, за кого мы молимся, за кого подали записки. Принимая Тело и Кровь Христовы, мы можем назвать Бога своим Отцом. Вот для этого мы и идём по воскресеньям и праздникам в храм.
Возобновляется ли Евхаристия каждое воскресенье? Нет! Начавшись единожды, от времён Христа, Евхаристия продолжается. Как и Жертва, принесённая когда-то на Кресте, единственна, но спасает нас и по сей час… и во веки веков…
Часть 2. Жизнь единосущная и нераздельная
Мы говорим: Троица единосущная и нераздельная. Но такой же единосущной и нераздельной должна быть и наша жизнь.
К сожалению, со времён Петра 1 вера православная уходит из мирской жизни россиян. Устанавливается двойной стандарт. Появилось понятия: мирское, а потом как следствие, светское, и церковное. Остановимся на этих понятиях подробно.
Раньше, в допетровскую эпоху, подобного разделения не было. Жизнь строилась на основе веры. Церковь была неотъемлемой частью жизни. Можно сказать, что в церкви человек проводил половину своей жизни. И все важные события в жизни мимо церкви не проходили. Семейная жизнь была так же неотделима от церковной: свадьба, рождение детей имели начало от порога церкви.
С приходом петровской эпохи патриархальный уклад жизни нарушился. Появился термин: мирской. То есть, мало касающийся церкви. Ну, так.. одним бочком. А за термином «мирской» появился и иной – светский. А это уже противоположность жизни церковной. То есть, можно жить и слегка «захаживать» в церковь – это по-мирскому. Молиться можно – ну так… для проформы. А светский – это и вовсе другой берег. Тут поп не указ! Потому можно жить, как хочется. Не по заповедям Божьим. Можно блудить, пить, дебоширить… Заповеди Божьи не обязательны для соблюдения в светской жизни; их нужно соблюдать в церкви. Но как?! Ведь Заповеди даны для того, чтобы по ним жить, а не для того, чтобы по ним “ходить в церковь”!
Сложилось стойкое разделение человеческой жизни каждой личности на мирское и церковное. И эти две стороны личностных характеристик, две стороны жизни человека зачастую находились в прямой конфронтации, в настоящей вражде.
Отсюда и пошло редкое причащение – раз в год. Чтобы дали справку, что я православный. Православие на бумаге!
Удивительно, но это стойкое разделение мы сохраняем до сих пор. Жениться? Пусть так поживут. Присмотрятся друг ко другу… Вдруг не сложится? А если уж подходят друг ко другу – тогда можно сходить в храм на венчание, чтобы всё было по обряду!
Именно что по обряду! Как смотрели на супружество наши предки? Это на всю жизнь. В древности особого чина венчания не было. Всю жизнь свою люди начинали от Литургии. На Литургии брачующиеся причащались из одной чаши. А когда после Литургии начинался пир, им подносили бокал вина (один на двоих) и разбивали его – чтобы уже никто другой из этого бокала не испил, чтобы никто третий не вмешался в семью. А вечером молодых отводили в опочивальню и священник освящал, окроплял святой водой супружеское ложе. А над ложем на неделю вешали венцы из цветов. Потом эти венцы возвращались священнику.
Для чего в супружеской спальне священник? Чтобы ложе было нескверным. Кто его может опорочить? Увы, не только люди. Вспомним пример Сарры и Товии: семерых мужей похоронила Сарра. Потому что демон хозяйничал в опочивальне.. И пока не связал его архангел Рафаил, жила Сарра вдовой, не знавшей мужа.
В древности Евхаристия была основой жизни. С Литургии начинался каждый день. Почему? Потому что каждый наш день мы должны провести в единстве с Богом. Исповедь была не нужна. Поскольку человек, живущий в тесном единении с церковью и Господом, грешить не будет. А если смущали какие-то помыслы или разгневался – просто подходили к священнику и рассказывали о своих небольших нравственных проблемах. Над этими людьми даже не читалась разрешительная молитва – она не нужна была. Причастие было основой жизни.
Потом решили, что причащаться ежедневно и начинать каждое утро с храма – трудно и хлопотно. Решили ограничить Евхаристию одним разом в неделю или два-три раза в неделю. Но как быть в остальные дни? Тогда и появился обычай обязательно причащаться каждое воскресенье – в Малую Пасху, а в остальные дни вкушать вместопричастие – просфору и святую воду. Они служили напоминанием о Христе: Христос – Хлеб жизни, Вода живая. Потому и воскресенье называли Днём Хлеба. Причастившись Таин Христовых, соединившись со Христом в День Хлеба, во все остальные дни утро начинали не с церковной, а с домашней молитвы, и воспоминали о Евхаристии, принимая церковный хлеб и освящённую воду.
Тут стоит сказать несколько слов об артосе. Многие православные христиане почему-то уверены, что вкушение артоса равночестно причащению Святых Даров. Это заблуждение! Да, артос — святой хлеб, который нам напоминает о событиях Пасхи. Но хлеб остаётся хлебом. Причащаясь Тайн Христовых, мы принимаем не хлеб, не воду с вином, но Сами Тело и Кровь Христову, имеющие только вид хлеба и вина. Принимая утром артос с крещенской водой, мы вкушаем всего лишь святой хлеб, который является символом Бога и напоминанием о Пасхе, но не является Кровью и Телом Христовым. Заменить принятие Святых Даров невозможно никаким хлебом. Слово “вместо причастие” так же обозначает всего лишь то, что мы вспоминаем о драгоценных часах Литургии, когда мы соединяемся со Христом. Но слово “вместопричастие” никак не означает того, что можно принять нечто “вместо” Даров Господних.
В петровскую эпоху на Руси благочестивые обычаи утратились. Причастие стало редким – до одного раза в год. Потому понадобилась исповедь перед каждым причастием. Исповедь и покаяние – это чины присоединения к церкви человека, отпавшего от Тела Христова. А отпадаем мы от Тела Христова, если причащаемся реже одного раза в месяц. Если мы причащаемся реже раза в месяц, нам уже обязательно нужна исповедь и разрешительная молитва, как отпавшим от Церкви и Тела Христова.
Удивительно, но и сейчас идут странные споры о частоте причастия! Даже есть священники, которые удивляются: ну разве можно непрестанно причащаться? Конечно, да! А разве можно не быть непрестанно в Теле Христовом и «гулять» туда-сюда?
Обратим внимание, что даже в молитве на принятия просфоры и святой воды, не объясняется, что принимаем мы их, как воспоминание о Евхаристии, и что это есть Вместопричастие! Мы просто говорим словами молитвы, что церковный хлеб и святую воду мы принимаем для прощения грехов, для здравия души и тела, для просвещения ума… Всё это и так само собою приложится человеку, который соединён с Богом и находится в Теле Христовом! А вот о главном — упущено!
Поскольку светские люди очень редко приходили на причастие, они не относились к Евхаристии трепетно. Они исполняли причащение, как некий обряд. Чтобы их отрезвить и заставить относиться к Дарам серьёзно, пришлось ввести много ограничений: чтобы причаститься, нужно от 3 до 7 дней поститься (в то время, как у живущих церковной жизнью есть четыре поста и среда с пятницей), ограничиться от супружеского общения и вычитать много непонятных для нецерковного человека молитв. Но от этого, увы, желание причащаться чаще ни у кого не возникало… Для нецерковного человека причаститься – это как один раз прыгнуть в омут с холодной водой: нужно заставить себя для выполнения обряда всё это сделать и потом опять жить спокойно – мирской, а то и светской жизнью.
Правила для подготовки отпавших от Тела Христова людей остались. И сейчас они неимоверно мешают тем, кто хочет причащаться чаще и не отпадать от Тела Господня. Более того, сама Евхаристия – это праздник. Когда Жених рядом кто постится? Это и было основанием частого причастия на Святках, на Светлой Седмице, на Троицкой неделе. Радость соединения с Богом, которая ничем не омрачается — ни нашими слезами, ни нашими грехами…Теперь же пост, не только для отпавших от Церкви, но для всех мирян, почти повсеместно стал предварять причастие. А если пост предваряет причастие, то автоматически сплошные недели выходят из причастных дней. Но Литургию служат. А для кого? Ведь причащают только младенцев. Взрослых никого на причастии нет.
Уже поумирали те бабушки, которые плакали после Литургии, если на ней не оказалось причастников. А я ещё их помню. Светлая неделя. Но батюшка запретил причащаться, потому что дни скоромные. К ужасу старушек, младенцев никто не принёс. И они горько плакали после Литургии: за кого же сегодня умер Христос? Он предлагал Свои Тело и Кровь нам. Мы пропели «Отче наш» — молитва, в которой мы просим Причастия: «хлеб наш насущный даждь нам днесь»… Насущный – тот, благодаря которому мы существуем, хлеб жизни. Днесь – сейчас, сегодня, в этот, текущий день. И попросив – отошли, ушли от Чаши. А ведь Литургия служится только для освящения Причастия. И ни для чего больше! Кроме того, Литургия служится для причащения всего народа, а не для специального причащения одних батюшек.
Откуда эти бабушки, которые ещё младенцами попали в атеистическое общество, имели литургические знания – загадка. Не разрешить и не понять: как, каким чудом они всё это знали и понимали? Мы же сейчас, имея столько воскресных школ, богословских учебных заведений, всевозможных курсов для мирян – знаем, порой, очень мало. Остаётся только одно объяснение: кому Господь даст, кому откроет Себя, тому не страшно даже атеистическое время. Только вот напрашивается новый вопрос: почему же мы, нынешние миряне и церковный клир, разрешаем себе регулярно отпадать от Тела Христова? И покаяния в этом никто не приносит! Мы каемся в чём угодно: солгали, нарушили пост, съев мороженое, не вычитали правило, поругались с близкими…, но только главного греха не называем: мы отпали от Тела Христова в виду редкого причащения.
Идут день за днём. С кем мы проводим свои будние дни? Когда нам говорят, что молитва должна быть непрестанной, мы ужасаемся: как можно все 24 часа молиться? Монахи – понятно: они для того и ушли в монастырь, чтоб молитвы читать. А нам-то некогда! Но святые говорили: непрестанно молиться – это не значит стоять весь день с книжкой в руках. Достаточно просто ощущать, что ты – внутри Бога! Бог рядом. Божье присутствие оградит от грехов, спасёт от дурных помыслов. Начиная каждое, пусть самое малое дело, вспомнить о Боге и сказать: Господи, благослови меня хлеб испечь, людей довезти до другого города, сделать мебель, вылечить человека… Господи, благослови! Господи, я с Тобою хочу быть, будь со мной! Вот это чувство и есть непрестанная молитва.
Почему и называли раньше мирян: царственное священство, святые, цари. Даже кухарка и пастух – царь с царицей. А почему? Потому что любят Бога и хотят быть в Теле Христовом. А разве в Теле Христовом, разве в Боге может быть не царь?! И рай населён царями, святыми людьми – кто любил и любит Бога. Им будет отдана новая земля, обновлённая вселенная. Ярче всего нам напоминают о будущей светлой земле службы пасхальных дней, когда исповедь, покаяния, плач не имеют места. Всех причащают без исповеди: подходи к Чаше и будь свят! Господь в тебя верит!
Единство Церкви Христовой – великая сила, способная творить чудеса. Но миряне, живущие двойным стандартом, не способны быть Божьими людьми.
У всех на слуху: геенна огненная. А что это такое? Геенна – реальное место возле Иерусалима, где иудеи сжигали своих детей, принося в жертву Молоху. Геенна огненная и до сих пор поглощает людей, которые живут вне Бога. И уходим туда мы все добровольно, увы…
Каков же выход? Восстановить в Теле Христовом каждого православного христианина. В этом и только в этом спасение Церкви. А что для этого нужно? Два встречных движения: от священников — снять с прихожан бремена неудобоносимые, которые мешают Евхаристической жизни и которые само священство и духовенство не несёт; а от прихожан — желание быть Божьим народом. Это трудно? Но это легче чем жить без Бога или пытаться усидеть на двух стульях. Во всяком случае, Псалтирь нам говорит, что тем, кто решил жить с Богом – жить легче: у них и жёны, как плодовитые виноградные лозы, и дочери, украшенные, как храм, и сыновья, как масличные деревья, и спят они спокойно, и не знаком им «хлеб болезни». «Аще не Господь созиждет дом, всуе трудишася зиждущий»…